Разумеется, Джеффри Лоуренс – не подлинное его имя. Он менял имя после каждого дела, имея в запасе целый набор поддельных удостоверений личности. В настоящий момент у него было туго с деньгами. Последняя из задуманных им операций, кража драгоценностей у одной светской львицы из Беверли-Хиллз, в последний момент сорвалась – видно, его обычное чутье на сей раз не сработало, – и ему пришлось отказаться от своего замысла. Джеффри редко подводила его интуиция, и тем не менее ошибки случались. Он всегда так рассчитывал свои действия, чтобы иметь резерв денег для следующего предприятия, но так как последняя затея провалилась, у него осталось всего несколько долларов. Нужно было найти кого-то, кто согласился бы ссудить его деньгами, а для Джеффри это было крайне нежелательно. Если он начнет брать взаймы, то окажется в долгу еще до того, как возьмется за следующее дело. Однако на этот раз ему не приходилось выбирать.
Он снова просмотрел заметку в «Инсайдере». О драгоценностях Лейси там не упоминалось, но в этом не было необходимости – он умел читать между строк. Любому, кто следил за карьерой Лейси Хьюстон, было известно, что она никуда не выезжает без своей коллекции. Джеффри припомнил комические куплеты, которые он слышал в одном из шоу Лас-Вегаса, там были такие слова: «Лейси даже в сортир не пойдет без своих побрякушек». Ему попадались на глаза различные оценки общей стоимости этих драгоценностей – от двух до пяти миллионов долларов. По спине его пробежал приятный холодок, адреналин в крови подскочил.
Он попросил счет и, покинув отель, направился к стоянке такси. Джеффри знал, что тарифы на такси в Лос-Анджелесе были баснословно велики и поездка до Голливуда почти окончательно его разорит. Но будь он проклят, если воспользуется обычным автобусом. Джеффри Лоуренс привык путешествовать с шиком.
Двадцать минут спустя он высадился из такси у остановки «Голливуд энд Вайн». Прошел несколько кварталов на восток и внезапно остановился у одной из звезд на тротуаре: Лейси Хьюстон. Он весело рассмеялся, провел по буквам носком ботинка и продолжил свой путь. Можно ли считать это добрым предзнаменованием? Джеффри отнюдь не был суеверен и тем не менее понимал, что в жизни человека удача играет немаловажную роль. Не раз благодаря счастливому повороту судьбы ему удавалось спасти свою шкуру.
Пройдя еще несколько кварталов, он свернул налево, в убогий переулок, и остановился перед витриной небольшого магазинчика. Стекло было таким грязным, что за ним едва можно было разглядеть выставленные на обозрение товары – часы, кольца и другую дешевую бижутерию. Маленькая вывеска перед входом в магазин гласила: «Берни: скупка и продажа драгоценностей».
Когда Джеффри толчком открыл дверь, над ней звякнул колокольчик. Помещение до отказа заполняли застекленные прилавки, которые выглядели так, словно их не протирали уже в течение многих лет. Джеффри знал, что выставленные здесь предметы были дешевыми побрякушками, отданными в залог. Ни одна из них не стоила больше ста долларов, хотя Берни мог потребовать за свой товар любую цену, в зависимости от того, насколько легковерным оказывался покупатель. Все сколько-нибудь ценные вещи Берни хранил под замком в задней комнате, и они предназначались для продажи только серьезным клиентам, включенным в его особый список.
Джеффри услышал из-за выцветших занавесок, скрывавших дверной проем, похожий на хрипение звук, и вскоре оттуда появился сам Берни Касл. Берни всегда напоминал Джеффри Сидни Гринстрита в его самом зловещем облике. Он казался чрезмерно полным, лицо его, круглое и желтое, как тыква, вовсе не отличалось добродушием, а хрипловатый смех очень напоминал тот, который так часто пускал в ход Гринстрит, играя очередного экранного негодяя.
Берни был ростовщиком и, что еще важнее, скупщиком и укрывателем краденого, одним из трех, с которыми имел дело Джеффри.
Тут Берни разглядел посетителя, и на лице его появилась широкая улыбка.
– Мой мальчик! – Взгляд заплывших жиром глазок Берни был острым, как у хорька. – Ты зашел по делу или просто так, мой мальчик?
– По делу, Берни.
Из груди ростовщика вырвался хриплый вздох.
– Опять дела! Никто и никогда не приходит к Берни, чтобы поболтать по-дружески о добрых старых временах, – произнес он печально.
– Ты же знаешь, Берни, что по-другому быть не может, – отозвался с усмешкой Джеффри.
Ничего не ответив, Берни вразвалку направился к входной двери, запер ее и перевернул картонную табличку с надписью «Закрыто на ленч».
– Тебе не кажется, что сейчас слишком рано для ленча? – заметил Джеффри.
– Мои постоянные посетители поймут, что это означает. Я занят делом и не хочу, чтобы мне мешали. Что же до остальных, к черту их всех. Кроме того, – добавил он, потрепав себя по огромному животу, – последнее время я питаюсь из бумажного кулька. Домашний сыр и йогурт. Я на диете.
– Сколько я тебя знаю, ты постоянно сидишь на диете, Берни.
– Я очень упорный человек, мой мальчик.
Широким жестом приглашая его войти, Берни потащился обратно за занавески. Джеффри последовал за ним, и они вошли в неприбранную комнату. Единственным предметом, у которого был хоть сколько-нибудь ухоженный вид, оказался огромный сейф, встроенный в стену; стальная поверхность его поблескивала в слабых отблесках света.
Берни убрал ящики со стула и пристроился бочком за старинную конторку с откидывающейся крышкой, отделения которой были забиты всевозможными бумагами. Когда Джеффри уселся на предложенное место, Берни обернулся к нему, потирая пухлые руки; его крошечные карие глазки горели алчностью.
– Итак, мой мальчик, что ты можешь предложить мне на этот раз?
– Боюсь, что ничего. Моя последняя затея пошла прахом прежде, чем я успел что-либо предпринять. Мне не понравился запашок.
– Ты всегда так осторожен, а, парень?
– Именно поэтому мне еще ни разу не приходилось отсиживать срок в тюремной камере, Берни.
– Ну что ж, мне очень жаль, что тебя постигла неудача, – вздохнул толстяк. – Тогда зачем же ты пришел? Ты ведь говорил о каком-то деле.
– У меня туго с наличными. Откровенно говоря, у меня их совсем не осталось. Мне нужна некоторая сумма, чтобы продержаться, пока не проверну одно новое дельце, которое я задумал.
Блеклые брови Берни поползли вверх.
– Вот это номер! Раньше ты никогда не приходил ко мне за ссудой.
– Просто до сих пор у меня не было в том необходимости.
– Я бы мог выручить тебя наличными, но сначала надо уточнить кое-какие детали. Прежде всего о какой сумме идет речь?
– Полагаю, сорок тысяч долларов меня вполне устроят.
– Сорок кусков? – прохрипел Берни. – По-видимому, дельце очень крупное.
– Если только мне удастся довести его до конца.
– И кто у тебя на примете?
Джеффри заколебался. Берни Касл был честен, правда, на свой лад. И он умел держать язык за зубами. Однажды его арестовали в Нью-Йорке за укрывательство краденого, и он провел какое-то время в тюрьме, однако так и не пошел на сделку с полицией. Кроме того, насколько знал Джеффри, Берни всегда платил сполна за краденые вещи. И все же…
– Я вполне доверяю тебе, мой мальчик, – словно угадав его мысли, сказал Берни. – Ты лучший в своем деле. Но ведь ты вряд ли мог предположить, будто я стану субсидировать твое предприятие с закрытыми глазами. Я должен по крайней мере знать, на кого ты нацелился на этот раз.
Джеффри глубоко вздохнул:
– Лейси Хьюстон.
– Киноактриса! – Берни присвистнул. – Конечно, товар у нее есть, тут не может быть сомнений. Но нельзя забывать и то обстоятельство, что она слишком заметная фигура. Насколько я знаю, она никогда не выпускает свои драгоценности из виду. Украсть их у нее – все равно что стянуть корону с головы английской королевы во время коронации!