– Надо полагать, им это вряд ли понравится, – отозвалась Зоя упавшим голосом.
– И что же? Вы готовы умерить свою прыть, или же мне придется осуществить свою угрозу?
– Вы и сами понимаете, что это шантаж.
– Шантаж? – Ченнинг глумливо усмехнулся. – Вы не в том положении, чтобы бросать камни в других. Итак, что же вы решили?
– Боюсь, выбор у меня невелик.
– У вас вообще нет выбора. Но по крайней мере вы сможете жить здесь в мире и покое, если будете вести себя как следует. Разве не за этим вы и переехали в Оазис? И разве не об этом вы прожужжали нам все уши? Так или иначе, вы должны быть мне признательны, что я сразу не передал все эти пикантные подробности в прессу.
– Ладно, Отто. Ваша взяла.
– Вот и хорошо, Мэй. Теперь вам не помешает выпить чего-нибудь покрепче, – добавил он с мрачной иронией. – Если это и не поможет вылечиться от простуды, то хотя бы на некоторое время вы почувствуете себя лучше. И можете ни о чем не беспокоиться. Если вы пристраститесь к этому зелью, Клиника находится всего лишь в нескольких кварталах отсюда.
Когда Ченнинг уже собирался уходить, Зоя вдруг спросила:
– А как насчет вашей дочери Сьюзен? Я не могу отвечать за нее.
– Все вокруг прислушиваются к вам, а не к ней. Без вас никто не станет обращать на нее внимания, что бы она ни говорила.
Ченнинг ушел, а Зоя осталась сидеть в кресле, охваченная отчаянием. Случилось то, чего она боялась больше всего. Теперь она разоблачена, и ей не нужно строить догадки относительно того, как воспримут эту новость окружающие, если дело приобретет огласку. Зоя прекрасно понимала, что в этом случае она станет объектом всеобщего презрения. Более того, для нее было очевидно, что, если слух распространится по Оазису, она не сможет здесь оставаться. А она уже слишком стара для того, чтобы снова паковать вещи и пытаться начать жизнь в другом месте.
– Прости меня, Кэсси, – произнесла Зоя вслух. – Я пыталась бороться. Но чему быть, того не миновать. – Она почувствовала, как у нее защипало в глазах, однако не могла пролить ни слезинки.
Осушив чашку с пуншем, она встала с кресла и принесла бутылку. Налила себе виски прямо в чашку, залпом выпила ее и налила еще. Какое это имело значение? И что вообще имеет для нее теперь значение?
Зоя не привыкла к крепким напиткам и поэтому очень быстро опьянела – в первый раз за всю свою жизнь. Она была настолько пьяна, что не решалась подняться с места из опасения тут же упасть.
Она хихикнула. По крайней мере в одном Отто был прав: виски на время облегчило мучительную боль в душе и страдания от болезни.
До ее слуха донеслось звяканье ключа в двери. Затем показался неясный силуэт Сьюзен.
– Зоя?
Та подняла на девушку мутные глаза:
– С-сьюзен…
– Зоя? Боже мой, ты пьяна!
– В-верно, С-сьюзен. Я пьяна… в стельку.
Сьюзен опустилась в кресло по другую сторону стола.
– Но ведь ты никогда… Почему?
Слезы потоком хлынули из глаз Зои, и она, всхлипывая, сделала то, на что, как она смутно сознавала, никогда бы не решилась на трезвую голову, – рассказала Сьюзен о визите Отто Ченнинга и его угрозах.
Глава 16
Отто Ченнинг вел образ жизни, явно не соответствующий его доходам. Ему нравились дорогие автомобили, изысканные костюмы, роскошные женщины – все, что отличало людей состоятельных, а в данный момент у него было особенно туго с деньгами. Хотя инициатива по ограничению роста города еще не обрела в Оазисе силу закона, возможность его принятия на выборах существенно сдерживала энтузиазм застройщиков, подрядчиков и инвесторов.
– Подождем до ноябрьских выборов, а там посмотрим, – повторяли они в один голос, словно сговорившись.
Ченнинг понимал, что ему крупно повезет, если к ноябрю он не окажется банкротом. Но теперь по крайней мере у него появилось средство заставить Зою Тремэйн замолчать, и он мог снова приступить к активным действиям. Возможно, удастся убедить некоторых застройщиков в том, что без участия Зои Тремэйн оппозиция в значительной мере утратит боевой пыл.
Если Зое и ее сторонникам удастся добиться своего, Оазису грозит застой и с ним медленное умирание. Слава Клиники сделала Оазис не просто точкой на географической карте, и именно она гарантировала городу дальнейшее процветание.
На следующее утро после своего визита к Зое Тремэйн Ченнинг рано пришел в офис, опередив даже свою секретаршу Этель Берроуз, чтобы сделать несколько важных звонков. Одной из причин, по которой у него было туго с наличными, стала сделка на приобретение нескольких акров свободной земли на восточной окраине города. Если ему не удастся в самом скором времени заинтересовать застройщиков, сроки контракта истекут, и он окажется банкротом.
Его офис находился в парке недалеко от Бродвея, в самом конце тенистой аллеи. Парк был разбит совсем недавно, и Ченнинг сыграл немалую роль в его создании.
Он набрал номер Уолдо Риза, одного из застройщиков в Риверсайде.
– Отличные новости, Уолдо!
– Это очень кстати, – отозвался застройщик. – В последнее время дела идут туго.
– Я обезвредил главного агитатора, выступающего против дальнейшего роста города. Вы ее знаете. Это Зоя Тремэйн. Именно она в основном и проталкивает инициативу по ограничению роста, и она же является главной противницей Клиники.
Риз оживился:
– Как вам это удалось?
Ченнинг усмехнулся:
– Просто я пустил в ход свою силу убеждения.
– Это превосходно, но должен сказать, что вы немного опоздали. Эта проклятая инициатива уже включена в избирательный бюллетень. Я не могу рисковать, ввязываясь в это дело, пока не буду твердо уверен, что инициатива не пройдет.
– Без Тремэйн им никогда не удастся помешать нам. Она все это время была главной движущей силой в группе. Без нее все распадется, и я не сомневаюсь, что мэр Уошберн сможет заручиться достаточным количеством голосов, чтобы инициатива потерпела поражение.
– Вы действительно так считаете?
– Я абсолютно убежден в этом, Уолдо, – заявил Ченнинг твердо. – Готов поставить на кон мою репутацию.
– Очень хорошо, Отто. Вот что: завтра я приеду к вам в Оазис, и мы обсудим все на месте.
Ченнинг старался не выдавать своего внутреннего ликования. Если ему удастся снова заинтересовать Риза, то и остальные застройщики наверняка последуют его примеру.
– Не позавтракать ли нам вместе в Загородном клубе, Уолдо? – предложил он.
Как только Ченнинг повесил трубку, он услышал в приемной чьи-то шаги.
– Это вы, Этель?
Дверь распахнулась.
– Нет, отец. Это я, – ответила Сьюзен, входя в кабинет.
Ченнинг оторопело уставился на дочь. Она заговорила с ним в первый раз с тех пор, как покинула родительский дом.
– Вот так сюрприз!
– Держу пари, что так и есть, – сказала Сьюзен сухо.
Она окинула взглядом офис – мягкие ковры, дорогой письменный стол, украшенный резным орнаментом, обитые кожей кресла. Стены увешаны фотографиями зданий, появившихся в Оазисе благодаря содействию Ченнинга, а также самого Ченнинга, позировавшего со всевозможными знаменитостями – от шоуменов до политических деятелей.
– А ты неплохо устроился, отец.
Ченнинг с подчеркнуто виноватым видом пожал плечами:
– Когда имеешь дело с крупными шишками, хороший офис просто необходим.
– А ты любишь иметь дело с крупными шишками, не так ли?
– Что тебе нужно, Сьюзен? – с раздражением спросил он. – Если ты пришла за деньгами, то как раз сейчас у меня проблема с наличными.
– За деньгами? От тебя? Я бы не опустилась так низко. Нет, отец, я пришла сюда, чтобы сказать тебе прямо в лицо, какой ты мерзавец!
Ченнинг резко подался вперед, лицо его вспыхнуло.
– Что?
– Ты не имел права поступать так с Зоей. Это отвратительно даже для такого, как ты. Она самый прекрасный человек из всех, кого я знаю, а ты чуть не убил ее вчера вечером!