За последние два дня Билли с помощью своего менеджера постепенно связал воедино цепь событий, которые привели его в Клинику. Он выступал на рок-фестивале под открытым небом в Ирвин-Мидоуз вместе с четырьмя другими группами, и поклонники Рипера успели изрядно поднабраться к тому времени, когда их кумир взял в руки микрофон.
Если бы Билли выступал первым, то скорее всего ничего бы не произошло. Но он был третьим в программе, и к этому моменту у него началась ломка. У Билли имелся испытанный способ, благодаря которому он мог выдержать до конца концерта, – вдохнуть двойную дозу кокаина перед тем, как выйти на подмостки. Обычно кайф длился от пятнадцати минут до получаса. Но на том концерте весь график оказался сорванным, и прошел почти час, прежде чем Билли и его группу пригласили на сцену. К этому времени он уже перевалил через пик и все глубже и глубже погружался в депрессию.
Билли пропустил пару рюмок водки, которая обычно помогала ему во время ломки. Но не на этот раз. Он просто не мог появиться перед зрителями. Билли знал, что ударник из его группы колол себе кокаин, и хотя игла внушала ему страх и отвращение, толчок был просто необходим. За две минуты до выхода на сцену ударник вонзил иглу в руку Билли, впрыснув волшебный белый порошок прямо в вену.
Кайф только начался, когда Билли крупными шагами подошел к микрофону. Он словно парил на высоте десяти футов над сценой и чувствовал себя на вершине мира. Приветственные крики толпы еще больше воодушевили его.
Он запел, держа гитару так, словно она была продолжением его тела, и зрители подпевали и раскачивались вместе с ним. Потом он окончательно вошел в раж, голос его разносился высоко над головами зрителей. Чувствуя себя на высоте, он оседлал гитару, как Слим Пикенс ядерную боеголовку в фильме «Доктор Стрейнджлав»…
И тут он впал в забытье. Следующее, что мог вспомнить Билли, – это то, что он оказался в Клинике. Его менеджер Джо Девлин помог ему восполнить пробелы. По-видимому, у Билли начались галлюцинации, он соскочил со сцены, рухнув прямо вниз, и мог бы серьезно пострадать, если бы толпа поклонников не оказалась настолько плотной, что смягчила его падение. Сам Билли остался невредим, но один из зрителей схлопотал перелом руки, а другой – ушиб, и оба они, если верить Девлину, требовали в судебном порядке чертову уйму денег в качестве компенсации. Именно Девлин поместил Билли в Клинику. Рипер уже решил снять с него живьем шкуру, как только его выпустят из этого гнусного места.
Девлин утверждал, будто Билли теперь полностью зависим от кокаина. В свои двадцать лет он стал законченным наркоманом, тем самым не только губя здоровье, но и ставя под удар всю свою карьеру. Еще один инцидент вроде того, что произошел в Ирвин-Мидоуз, и с ним все будет кончено.
Так говорил Девлин. Но, по мнению самого Билли Рипера, все это было полнейшей чушью. Он справится с чем угодно. Разве ему до сих пор не удавалось совладать с внезапной славой, большими деньгами, девицами, готовыми по первому зову кинуться ему на шею? Точно так же он справится и с кокаином. Проклятие, ему тогда просто необходим был какой-нибудь стимулятор, чтобы продержаться на сцене до конца выступления. Никто не в силах понять это, кроме другого исполнителя. Чтобы петь на грани полного исступления, как того ожидали от него поклонники, Билли не мог обойтись без возбуждающих средств.
Однако, похоже, ему придется пробыть тут довольно долго. Девлин показал ему бумаги – документы из регистратуры с собственноручной подписью Билли Рипера на них.
Издав резкий смешок, он протянул руку и нажал кнопку вызова обслуживающего персонала. Разумеется, они ничего не дадут ему, но по крайней мере он сможет немного потрепать им нервы, тем самым развеяв скуку.
Внезапно Билли вспомнил об одной из медсестер, которую он встречал здесь пару раз. Кэти, кажется, или как там еще ее зовут. Прелестные грудки и задница. На лице Билли появилась плотоядная усмешка, он почесал голову. Возможно, ему удастся когда-нибудь залезть под ее накрахмаленный подол. Видно, он не совсем конченый человек, раз по-прежнему способен испытывать сексуальные желания.
Губернатор Уильям Стоддард читал номер «Инсайдера» в небольшом ресторанчике в тридцати милях от Оазиса. Кто-то оставил газету на прилавке киоска.
Губернатор медленно потягивал прямо из термоса охлажденный «Джек Дэниэльс» – с той самой минуты, как они покинули международный аэропорт Лос-Анджелеса. После нескольких миль пути Рид не удержался от замечания:
– Я знаю, что вы обладаете стойкостью к действию спиртного, губернатор, но все же посоветовал бы вам не слишком на него налегать. Вряд ли будет прилично явиться туда пьяным.
Стоддард в ответ проворчал:
– Бобби, я направляюсь в Клинику на целый месяц, и уж конечно, никакой выпивки там не будет. Так что перестань на меня наседать, ладно?
– Я думаю о вас, губернатор. Вам следует поддерживать свой имидж, и мне кажется, что вы не должны быть чересчур пьяны, раз уж решили обратиться в лечебное учреждение. Надо ли напоминать, что идея с самого начала принадлежала вам?
– Извини меня, Бобби. Я не хотел быть резким с тобой.
Стоддард с искренней теплотой смотрел на коренастого, невысокого человека, сидевшего за рулем взятого напрокат «форда». Трудно было догадаться, глядя на него, что Бобби Рид обладает светлым умом, а также политическим чутьем, которое никогда не подводило. Стоддард привык отдавать должное людям, когда они того заслуживали, и у него не было ни малейших сомнений, что он никогда бы не стал губернатором штата без помощи Бобби Рида.
– Бобби, знаешь, сколько я употреблял спиртного в последние несколько месяцев? По кварте в день.
Рид бросил на него изумленный взгляд:
– Так много? О черт, я даже понятия не имел!
– И тем не менее это правда. Именно потому я и решил, что мне нужно как следует протрезвиться и покончить с этим проклятым зельем. Ты сам говорил, что избирательная кампания этой осенью обещает быть очень трудной, а я никогда не чувствовал себя спокойно во время предвыборной гонки. Мне она кажется чертовски утомительной, а когда меня что-то утомляет, я обращаюсь к бутылке «Джека Дэниэльса» за утешением.
Рид развернул машину, чтобы объехать медленно двигавшийся грузовик. На лбу его залегла хмурая складка.
– И все же я не спокоен, губернатор. Целый месяц в отлучке! Для вас это слишком долгий срок. У многих ваше отсутствие может вызвать недоумение.
– Пусть себе недоумевают. Черт побери, легислатура[3] штата разъезжается на каникулы на три месяца! А я за все время пребывания в должности ни разу по-настоящему не отдохнул. Я заслуживаю того, чтобы хотя бы месяц потратить на себя. Жить в горной хижине, охотиться, удить рыбу… – На его губах промелькнула усмешка. – Колоть дрова, как когда-то президент. Будь я проклят, если Майра и дети не приняли все это на веру. Никаких особо важных законопроектов, требующих моей подписи, не ожидается. А если и возникнут непредвиденные обстоятельства, ты знаешь, где меня искать, и, кроме того, я почти каждый день буду звонить тебе. Этот доктор Брекинридж из Клиники пообещал предоставить мне личный аппарат, так что любой вызов от тебя поступит прямо ко мне, минуя коммутатор. Постарайся взглянуть на дело с другой стороны, дружище. – Стоддард похлопал Рида по плечу. – На целый месяц ты станешь в некотором роде губернатором. Разве тебя это не прельщает?
– Ни в коей мере, – отозвался Рид, выразительно покачав головой. – Я рад, что нахожусь на своем месте и могу помогать вам, насколько это в моих силах.
– Я и впрямь чертовски многим тебе обязан – говорю на тот случай, если не удосужился сказать об этом раньше. Помоги мне выбраться из этой переделки, и я буду у тебя в неоплатном долгу.