Люди из Оазиса уехали после того, как убедились, что в поселке не осталось ни одной затаившейся твари, но страх все равно заставил людей подпереть двери на ночь, и прислушиваться к каждому шороху на улице.
Ночь была долгой.
Юна провалялась в постели неделю, пока после очередного осмотра, лекарка, старуха Гизика, не разрешила ей подняться. Швы заживали хорошо, только все равно она пока не могла делать многого, поднимать Крину на руки или помогать матери в огороде. Приходилось быть осторожной, и большая часть забот упала на Юла, который особо не возражал. Он рос настоящим мужчиной. Мать меняла повязки два раза в день, однажды она просто расплакалась, и всё повторяла: «бедная моя доченька». Уру сложно было назвать мягкотелой, скорее сильной и волевой женщиной, привыкшей к жизни в поселке и совсем не стремившейся попасть в Оазис. Она не жила мечтой, а жила каждодневными хлопотами и заботами о семье. Юна не всегда ее понимала, потому что походила на отца-мечтателя, только в отличие от него собиралась сделать прекрасную сказку реальностью. Ради своей семьи, чтобы в следующий раз, когда пустынная тварь подберется к порогу этой лачуги, они уже жили под куполом в полной безопасности. Она хотела этого больше всего на свете, и кто-то однажды сказал ей, что такие самые заветные мечты обязательно исполнятся, боги их слышат.
После страшных событий поселок постепенно возвращался к привычной жизни, и дни потянулись по обыкновению медленно. Площадь Благословения пустовала и лишь разноцветные лоскуты напоминали о недавнем. Люц пропадал в шахте вместе с отцом, с тех пор, как Юна оправилась, он почти не заходил, и о вылазках в Предместье речи не шло. Благо здоровье Крины улучшилось, и необходимость нечестных денег временно отпала.
В дверь землянки постучали. Еще не вечерело, Ура пропадала в огороде позади дома, Юл бегал где-то с друзьями, а Крину только как час назад забрала тетка Зельга. От неожиданно звука Юна подпрыгнула, мать с братом не стали бы стучать, а значит кто-то чужой.
Она открыла дверь и с удивлением уставилась на незнакомого парнишку. В поселке все знали друг друга, но этот парень был не местный. Невысокий, года на четыре старше Юла, светловолосый, на мочке правого уха красовалась сережка в виде меча.
- Госпожа Лея? - спросил он.
«Госпожа» из его уст прозвучало искренне, только такое обращение в поселке было не в ходу. А еще это имя. Мальчишка сразу вспомнился - помощник Кальда Варро. Никто другой не смог бы назвать её так.
Хотелось сказать, что нет, это не она, и закрыть дверь, но парень предусмотрительно просунул башмак в дверной проем и добродушно улыбнулся. В действительности он знал к кому обращался.
- Возьмите. Вам велели предать. Приходите по этому адресу в Предместье завтра.
Юна осторожно взяла пергамент, сложенный вдвое.
Улыбался посыльный по-прежнему добродушно. Он с интересом скользнул взглядом за спину Юны, но видимо довольно быстро разочаровался в скудном убранстве жилища и снова посмотрел на неё:
- Господин Варро желает вас видеть. Это важно.
Она кивнула.
Мальчишка раскланялся и ушел. Дверь за ним закрылась, оставив Юну в смятении. Она дрожащими пальцами развернула пергамент. Аккуратным подчерком было выведено «кабак “Хмельной Планк„», где это Юна знала. Не самое респектабельное заведение Предместья, в основном в нем останавливались те, кто не хотел тратить больших денег, как например, караванщики, ожидающие разрешения на вход в город, или те, кто не мог позволить потратиться, но хотел развлечься, в частности напиться. В этом заведении они с Люцем не работали - можно было наткнуться на кого-то из поселка.
Записку она тут же спрятала в карман платья, чтобы никто не нашел. Идти или не идти, вопроса не стояло. Он спас ей жизнь, но зачем она понадобилась ему?
Домашние даже не поинтересовались, куда направляется Юна так поздно. Понятно ведь: долгожданная прогулка с Люцем после выздоровления, и не иначе. Но на сердце было неспокойно. Юна чувствовала, что всех обманывает. Люцу она ничего говорить не стала. Просто не смогла найти слов и тем более как-то объяснить ему эту ситуацию. А уж одну бы ее он точно не пустил. Юна быстро перебирала ногами и пару раз обернулась, но никто в Предместье не спешил. Сейчас она себе все больше напоминала Магду, на душе сделалось совсем скверно. Да, этот господин спас ей жизнь, но ведь он сказал, что это пустяк и лишь его долг как высокого представителя Оазиса, так зачем она спешит к нему?