- Понимаешь я... - Юна запнулась и замолчала, пытаясь найти нужные слова.
- Не понимаю, - Люций ничем не помогал ей, его тон и взгляд вызывали желание у Юны, сбежать и не показываться ему на глаза, пока не остынет. - Не понимаю, - опять повторил он. - Поэтому постарайся объяснить все получше. Марек сегодня сделал мне замечание, что не стоит так долго гулять, ведь ты совсем недавно оправилась от тяжелых травм. Твой отец считает, что ты была со мной, но мы вчера не виделись...
- Ты сказал ему, что не был со мной? - сердце Юны заколотилось, и жар окрасил щеки, если Люцу она как-то сможет все объяснить, то что скажет родителям?
- Это тебя сейчас больше всего интересует? - Люц, кажется, был готов взорваться: губы сжались плотнее, а крылья носа раздулись.
Конечно, её это волновало, но умом Юна понимала, что он не стал бы говорить Мареку, что его дочь ночью шлялась где-то в одиночестве или того хуже с кем-то другим.
- Сказал или нет? - спросила она еще раз, осмелившись.
- Нет, - Люций раздраженно дернул плечом, он ждал объяснений, а она все медлила.
Ну, как ему такое расскажешь?
- Юна, - голос его звучал строго, словно она была ровесницей Крины и разбросала свои игрушки по дому.
Она вздохнула:
- Только дослушай меня до конца, пожалуйста.
Люц кивнул.
Нужные слова никак не приходила на ум. Солнце уже почти село за горизонт. Юна неловко переминалась с ноги на ногу.
- Господин Варро он спас Крину и меня, - наконец, начала она.
Люц знал это, конечно, он тоже был благодарен господину из Оазиса за спасение своей невесты, как и вся её семья. Только вот он понятия не имел, что храбрый посланец и тот, кого они обокрали в Предместье, один и тот же человек.
- Он позвал меня встретиться, - выпалила Юна на одном дыхание. - Я ходила к нему, только ничего не подумай. Я должна была его поблагодарить.
- Ночью? - глубокая складка залегла между бровей Люца.
- Мы были в людном месте.
- Зачем он тебя звал, послушать твои благодарности?
- Нет, - пропустив колкость, как можно спокойнее ответила Юна. - Вот за этим.
Она достала из кармана платья сложенный пополам вексель и протянула Люцу. Выражение лица парня изменилось, как только он раскрыл лист. Злость и недоверие сменилось на растерянность.
- Что это? - только и смог произнести Люц.
- Господин Варро предложил мне работу в Оазисе. Этот вексель он подарил мне.
Юна успела только ахнуть, когда Люц резким движением смял вексель и разорвал его пополам.
- Люц, ты с ума сошел! - Юна кинулась к нему пытаясь забрать испорченный документ, но Люц с силой оттолкнул ее, так что она едва не наступила ногой в грядку.
- Это ты совсем из ума выжила! - он продолжал в кулаках сжимать обрывки бумаги. - Что захотелось в постель к богатенькому господину? - сквозь зубы процедил он. - Или ты уже достаточно его отблагодарила? Со мной только после свадьбы, а раз за денежки, так можно и поступиться принципами?!
По щекам Юны покатились слезы. Она могла простить ему грубость, злость и даже обиду, но только не недоверие. Как он мог подумать такое о ней, перед ней будто стоял не ее Люц, а кто-то другой чужой и незнакомый. Сердце сжалось от обиды. Обвинять ее в том, чего она даже в мыслях допустить не могла, жестоко и подло.
- Да, как ты можешь, - всхлипывая начала Юна. - Я отказалась. И от работы, и от векселя отказалась. Ты хоть понимаешь, что наделал! Мне нужно вернуть ему вексель через неделю. Ты хоть представляешь, сколько это денег! - Юна обхватила себя руками, чувствуя, что еще чуть-чуть и заревет в голос. - Что теперь будет...
- Ничего не будет, - коротко бросил Люц, даже не пытаясь ее успокоить. - Только попробуй сунуться к нему без меня.
Он кинул обрывки векселя на землю, развернулся и пошел прочь. Юна опустилась на землю, собрала мятые куски бумаги, сунула их в карман и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась. Когда она успокоилась, на улице совсем стемнело.
Уже утром Юна думала, что в действительности Люц не мог отреагировать иначе. Ведь она ходила ночью к другому мужчине в Предместье, не поставив его в известность. Конечно, он приревновал её. Наоборот, было бы странно, пропусти он это мимо ушей, делая вид, что в этом нет ничего особенного. Она утешала себя этой мыслью, и уже к вечеру простила его полностью, напрочь позабыв об обидных словах. Только вот Люц не спешил простить её так быстро. Он избегал её, не разговаривал или отвечал сквозь сжатые зубы. А она все бегала к нему, пыталась ластиться, превратить все в шутку. Юна ждала, что сердце возлюбленного смягчиться и между ними все станет как прежде, но он не спешил вставать на её сторону. В назначенный вечер он сам пришел к порогу её землянки и на глазах родителей весело пригласил прогуляться до Предместья.