- Эта часть Оазиса не восстановлена, как видишь, - сказал Кальд будничным тоном. Словно учитель, который проводит урок. - Там, - он указал пальцем на право. - Начинаются бараки, в которых царствует беднота, те, кому посчастливилось попасть под купол, но не хватает денег для того, чтобы жить здесь. Только не говори, что думала, будто в Оазисе нет нищеты, а по приезду тебе сразу же выдают хорошенький каменный домик и небольшой клочок земли?
Юна сделал вид, что не слышит Кальда. Какой толк реагировать на его остроты, ему похоже нравится указывать ей на то, что она совершенно ничего не знает о месте, в которое так отчаянно стремилась попасть.
Прежде чем показались огромные ворота, пришлось проехать приличное расстояние. Горожанки с кружевными зонтиками и добропорядочные господа, сменились обычными женщинами в платьях не первой свежести, детьми в обносках, и мужчинами со смуглыми, потными блестящими от жары лицами.
- В основном бедняки работают на полях, здешняя земля благодаря куполу плодородна, но все равно требует ухода. Некоторые прислуживают в богатых домах - если повезет. Те, кому еще повезло, находят работу в городе - разнорабочие, женщины - торгуют, обстирывают. Зарабатывают, как могут, чтобы иметь возможность жить здесь.
Юне сделалось тоскливо. Вот она её жизнь. Вот к чему в действительности нужно готовиться, когда она перевезет суда семью, но с другой стороны, чем она отличается от жизни в поселке?
- Не пытайся меня запугать, я привыкла к тяжелой жизни.
- Думаешь, я пугаю? - удивился Кальд. - Я всего лишь показываю тебе респектабельный город изнутри.
Ворота становились все ближе и ближе, а мунг Кальд так и не собиралась поворачивать. Они приблизились уже вплотную, когда Юна, наконец, спросила:
- Куда мы едем?
Кальд Варро тихо ответил:
- Тренироваться.
Сердце поселковой заколотилось у самого горла, но ничего спрашивать она не стала. Конечно, в голове промелькнула мысль спрыгнуть с мунга, вставь в позу и сказать, что дальше она никуда не пойдет, только она себе не могла позволить подобную роскошь в поведении.
Пройдя через каменную толщу ворот, они оказались за куполом. Все оказалось так просто, теперь став полноправным жителем, она могла беспрепятственно хоть целые сутки выходить из города и возвращаться назад. Не требовалось ничего особенного. Город просто пускал и выпускал тебя. Пустыня встретила их еще большей жарой, которая исходила от каждого камня, что встречался на их пути.
- Отъедем от Оазиса не очень далеко, не волнуйся.
- Чего мне боятся? - возразила Юна. - Я всю жизнь прожила вне купола.
- А как же пустынные кошки?
На этот вопрос она не стала отвечать. Шрам обожгло огнем, ей хотелось потереть плечо и спину, но Юна удержалась от этого действия.
Купол мерцал вдалеке переливами, это как нестранно, действовало успокаивающе, а еще напоминало о Люце. Юна собиралась задать вопрос, который мучил её, теперь, когда Кальду некуда бежать, ему придется ответить.
- Могу я спросить? - осмелилась она.
Ответа не последовало, Кальд смотрел прямо перед собой. Его лицо застыло, словно ледяная маска, а потом он схватился за клинок у себя на поясе. Юна устремила взгляд вперед, и её сердце заколотилось так, что было готово выпрыгнуть. Среди камней поодаль от них сидела огромная тварь.
Юна разглядела вытянутую морду, слюнявую пасть с клыками: нижние заходили на верхнюю губу. Черные глаза с опасным равнодушием смотрели на двух путников, забравшихся в пустыню на свою беду. Тварь повела высоким с рваными краями ухом и поднялась на лапы. Серая пятнистая шкура лоснилась на солнце, животное потянулось, будто собиралось снова усесться на нагретый солнцем камень, закрыть глаза и отдаться во власть дневной дреме. Юна не видела раньше каменных гиен, но была уверена, что перед ней именно это порождение катаклизма.
Кальд быстро соскочил с мунга, клинок был наготове. Юна надеялась, что события того дня, когда кошка оставила её четыре полосы на спине, больше никогда не повторятся, но вот она снова в пустыне с тварью.