- Понадобиться еще несколько сеансов, чтобы ты окончательно поправился, - борясь со смущением, заявила Юна безапелляционным тоном, словно вдруг из нечего незнающей простушки превратилась в гуру лечебной магии. - И только тогда ты будешь в порядке.
- Хорошо.
Он не стал задавать лишних вопросов, вел себя слишком спокойно, доброжелательно и даже благодарно. Это обескураживало, не хватало привычной колкости. Лучше бы Кальд рассмеялся, сказал, что у неё щит не выходил толком, а тут лечебная магия... но он молчал.
- Хорошо, - зачем-то повторила Юна.
Из головы поселковой вылетели все вопросы, которые она собиралась задать Кальду, она стояла бы так, как дуреха, посреди комнаты, если бы в дверь не постучали. Негромкий стук и в спальню вошла госпожа Лаэт с подносом полным еды. Юна заметила, как все ещё черные несмотря на возраст брови домоправительницы немного приподнялись, а глаза расширились, но уже через секунду лицо госпожи Лаэт стало непроницаемым. Лицо же Юны залила краска. Поселковая отчетливо представила себе, о чем подумала домоправительница, застав заспанную и растрепанную Юну в спальне хозяина. В том, что поселковая провела ночь в этой комнате, усомниться было нельзя.
- Зайду позже, - буркнула Юна и постаралась как можно скорее сбежать.
Она быстро шагала по коридору, уже сама не понимая, от чего её лицо запылало огнем, и ругала себя за плохие мысли. Не подумала же госпожа Лаэт, что Юна занималась непристойностями с человеком находящемся при смерти? Конечно, нет. Ей стоило успокоиться и не переживать из-за глупых предположений, и тем более не надумывать лишнего.
Переступив порог своей спальни Юна выдохнула и решила, что все происходящее лишь последствие последних нервных дней.
В комнате почти одновременно с поселковой появились несколько служанок с ведрами, словно предугадывая желание принять ванну. Понежившись в горячей воде, Юна поняла, как сильно она устала. Ей хотелось улечься в уютную кровать и забыться в сладком сне, но разум говорил, что она должна вернуться к Кальду и провести еще один сеанс, а вечером еще один, и так столько дней, пока он не поправится до конца. А еще им необходимо наконец-то поговорить. Надев самое целомудренное платье в коричнево-белую клетку с мелкими рюшами на груди, собрав слегка подсушенные полотенцем волосы в хвост, Юна вернулась в комнату Варро.
Комната Кальда выглядела посвежевшей. Юна полагала, что впечатления от неё изменились из-за принятой ранее ванны и ушедших тревожных мыслей, но спальня действительно преобразилась: плотные портьеры были сдвинуты по углам и через полупрозрачный тюль в комнату лил солнечный свет. Поселковая приметила, что темные серо-коричневые стены были подчеркнуты белоснежными широкими плинтусами, а возле кресла лежал ворсистый ковер. В левом от окна углу расположилось довольно высокое деревце с изогнутым стволом и зеленой округлой кроной. Комната не выглядела теперь неуютной или мрачной, наоборот она казалась Юне красивой. Сдержанной и красивой. Как её хозяин.
Кальд по-прежнему находился в постели. Однако теперь он, поверх застеленной кровати полулежа, облокотившись на спинку, читал книгу. Отложив книгу в сторону, он улыбнулся, когда вошла Юна. Судя по мокрым, зачёсанным назад волосам, Кальд тоже успел принять ванную, насколько это было возможно с его раной. И что Юне казалось самым привлекательным - он был одет. Свободные темные штаны и светлая удлинённая рубаха не оставляли никаких намеков на возможное смущение. Юна почувствовала себя увереннее.
- Выглядишь лучше, - сказала она, подходя ближе.
Кальд действительно выглядел лучше, чем когда они виделись утром. С лица пропала неестественная бледность, корки в уголках губ исчезли, и вид Варро не был таким усталым как прежде.
- Спасибо,- ответил он и чуть поджал ноги, освобождая место для Юны.
Поселковая вдруг задумалась, что упустила момент, когда её отношения с Кальдом дошли до этого. Может ей стоило устроиться на кресле у окна или даже на скамейке, что стояла в изножье, однако она уселась на кровать не испытывая неприязни или страха. Неужели чувство скорой смерти настолько сближает?
- Похоже, ты спасла меня, - сказал Кальд. - Тогда в пустыне и теперь, - он выдержал небольшую паузу, глядя на Юну. - Думаю, тебе следует попросить что-нибудь стоящее в качестве благодарности, - последние слова принадлежали привычному Кальду Варро, который говорил с ней подчеркнуто равнодушно или насмешливо, который норовил тыкнуть её носом в её же собственное невежество. Еще пару дней назад Юна подумала бы, что богатенький господин просто обременен тем фактом, что его шкуру спасла поселковая. Теперь же слова Кальда казались шуткой, вполне понятной.