Таким образом, если что и можно было бы осмысленного сделать, чтобы спасти уверенность в свободе поступков, то следовало бы еще доказать, что данная свобода располагается в периоде настоящего времени; следовало бы выявить, будто это предположенное в самом начале настоящее время обладает меркой, отличающейся от нуля, другими словами — что оно может вместить в себя какое-либо развернутое во времени действие, в особенности же, даже пускай только осознанное решение: акт выбора, не вынужденный автоматизмом непосредственного проявления. И вот тут-то появлялась совершенно непреодолимая сложность, ведь лишенный длительного существования момент между "уже было" и "еще только будет" имелся лишь в виде границы между прошедшим и будущим. Следовательно, то, что в быту называлось настоящим временем, не длилось даже в течение ничтожно малого отрезка секунды, оно было — если воспользоваться иной терминологией — верхним пределом упорядоченного собрания событий, принадлежащих прошлому, и одновременно, нижним пределом упорядоченных во времени событий, заключенных в будущем. Короче говоря, непрерывность времени устанавливала и всеобщий детерминизм.
К точно такому же выводу приводила и противоположная концепция: идея, предполагающая существование квантов времени — то есть, отрицание непрерывности времени и введение элементарного подразделения, которое было бы наименьшим и неделимым фрагментом времени, при этом всякая иная длительность времени состояла бы из целого числа подобных фрагментов. Такое предположение вовсе не отрицало существования движения "вообще": оно указывало бы лишь на то, что движение невозможно на протяжении такого мгновения (замкнутого границами кванта), а далее — само подсказывало ответ на вопрос, почему это движение (или же, скорее, впечатление о нем) столь реально для чувств, которые прослеживают последовательные — статичные — фазы такого движения, всегда обращаясь к ближайшему прошлому (уже совершившемуся). Инерция всех органов чувств наряду с не меньшей инерцией самих мыслей в сопоставлении с гигантским количеством элементарных импульсов прекрасно объясняла впечатление плавной непрерывности всякого рода перемен, происходящих в окружении наблюдателя. Здесь вновь можно было бы прибегнуть к аналогии с демонстрацией фильма: все тела, рассматриваемые в данный момент (понимаемый как квант времени) вместе с наблюдателем и с ничтожно малым фрагментом застывшей в его мозгу мысли — были абсолютно неподвижными, точно так же, как и персонажи отдельного кинокадра во время статической проекции. Прошедшее мгновение (включающее соседний, уже показанный кадр фильма) находилось уже вне какого-либо воздействия, поскольку принадлежало прошлому. Настоящее время замыкалось в рамках единственного кванта времени, который был неделимым в силу самого определения: отсюда же вытекала и невозможность совершения каких-либо перемен в этих границах (на этом следовало и остановиться, чтобы уже не возвращаться к проанализированной перед тем концепции непрерывного времени).
Так чего можно было ожидать после следующей проекции? Неужели последующая конфигурация материи, последующая фаза объективной реальности могла бы появиться на четырехмерном экране вселенной в неполном виде? Если бы так было, тогда нам бы пришлось автоматически перейти в прошлое, тоже существующее в неопределенном до конца виде, также еще окончательно не готовое.
А раз я не мог согласиться с чуждым материализму предположением, будто существует не развитое во времени явление, и если мне предстояло оставаться на позиции, будто никакая причина не способна вызвать мгновенного следствия (разве что только причина, существующая вне экрана, то есть — вне зоны, в которой была обязательной необходимость хода времени) — тогда, в связи со всем этим, мне приходилось признать, что определенное во всех своих подробностях будущее, при отсутствии настоящего времени (случай первый) либо же в результате отсутствия возможностей внесения изменений в границах этого времени (второй случай), прямо или косвенно переходит в прошлое и — что из этого следует — любая мысль о свободе поведения является мыслью исключительно субъективной.