Общую картину слегка омрачили лишь два эпизода. Во-первых, Ирэн. С того дня, когда мой аукцион закончился, не успев толком начаться, она не разговаривала со мной, а при встрече отвечала на приветствие сухим кивком, а то и полным раздражения взглядом. Я пыталась расспросить соседок о том, что могло послужить причиной моей опалы, но они недоумённо пожимали плечами. Только Алла отшутилась, сказав, что, наверное, управляющая сама положила глаз на Доннела. И, устав гадать, я решила плюнуть на Ирэн, тем более, что она в ближайший, оплаченный Ральфом год никак не могла мне навредить.
Во-вторых, Ховрин. Он покинул остров сразу после того, как ему не удалось заполучить меня на аукционе, тем самым посчитавшись с Ральфом за какие-то их давние конфликты. Но в конце мая появился вновь. Я встретила его, когда после очередного выступления в Айсберге решила уйти спать пораньше, пользуясь своими правами девочки при постояннике, которая может не работать, если не хочет. Переоделась в гримёрке, вышла на крыльцо и там, в мигающем свете неоновой вывески, увидела курящего Ховрина. На тот момент, благодаря Ральфу, я уже успела оттаять от всех страхов, связанных со своей беззащитностью перед произволом гостей, и не дрогнула. Даже кивнула ему: всё-таки мы были знакомы, пусть и не самым приятным образом, а вежливость никто не отменял.
Но Ховрин, как выяснилось, думал иначе. Он бросил окурок на ступени крыльца и шагнул ко мне с такой удивительной для его комплекции стремительностью, что я не успела отшатнуться. И опомнилась только, когда короткие пальцы с силой сомкнулись на моих плечах.
— Ах вот ты где, — прошипел Ховрин, обдавая меня густым амбре табака и алкоголя. — На ловца и зверь бежит!
Я не испугалась и сейчас, помня о том, что этот человек ни копейки не заплатил, а значит, по правилам Оазиса, не имеет права меня касаться. Я — не его.
— Отпустите, мне нужно идти, — я попробовала стряхнуть с себя чужие руки, при этом не сумев скрыть брезгливую гримасу, невольно исказившую лицо. Видимо, она и вывела Ховрина окончательно.
Усилив хватку, он вдруг затряс меня, как тряпичную куклу, так, что ночные огни Оазиса заплясали перед моими глазами.
— Что, шкура, думала, ты самая умная?! — брызги слюны полетели мне в лицо. — Думала, я не узнаю, как ты с Доннелом сговорилась, чтобы меня опустить?! Быстро нашлась, сучка! Смешно вам было?!
Нападение застало меня врасплох: я не могла оказать сопротивления, не могла даже ничего ответить — зубы лязгали, голова моталась взад-вперёд, из горла вырывались лишь нечленораздельные звуки. А Ховрин заводился всё сильнее.
— Ишь, находчивая! Ну, ничего! Я, бля, терпеливый! Думаешь, ты Доннелу очень нужна?! Второй раз он за тебя платить не станет, не жди! Зато я — тут как тут!
Помощь пришла с неожиданной стороны. Охранник, дежуривший в холле Айсберга, сквозь стеклянные двери углядел на крыльце нашу возню и счёл нужным вмешаться.
— Сударь! — услышала я над собой его голос. — Сударь, не надо! Отпустите девочку!
Пальцы Ховрина, на тот момент наверняка уже украсившие мои плечи синяками, внезапно разжались. Я едва не упала, потеряв опору: голова кружилась от тряски. И увидела, как охранник, рослый молодой парень, стриженный «под ноль», вежливо, но надёжно удерживает Ховрина, обхватив ручищами поперёк туловища.
Ховрин зашёлся истеричным хрипом:
— Что себе позволяешь, барбос?! Лапы убрал! Да я тебя уничтожу! Завтра же отсюда вылетишь!
— Сударь, успокойтесь, — пытался увещевать его охранник, не ослабляя хватки. — Эта девушка не работает, пусть идёт. Вернитесь в зал, там можете выбрать любую…
— Сгною!! — Ховрин сорвался на визг. — По миру пущу, холуй! Да ты знаешь кто я?!
Поверх его дёргающегося плеча охранник бросил взгляд на меня, застывшую на прежнем месте, и резко мотнул головой в сторону: уходи! Я не заставила просить себя дважды: бегом бросилась вниз по ступеням, а затем — в ближайший проулок, слыша за спиной затихающую ругань Ховрина. И перешла на шаг только возле нашего домика.
Оглянулась. Погони не было, стояла тишина. Оставалось только надеяться, что для отважного охранника эта стычка не будет иметь последствий. Тем более, что поступил он, прямо скажем, нестандартно.
В Оазисе так сложилось, что охранники редко заступались за девушек, соблюдая главное здешнее правило: клиент всегда прав. Конечно, до совсем уж смертоубийства старались не доводить, но считалось, что нет ничего страшного в том, что гость сбросит пар, отвесив кому-то из девиц пару-другую тумаков. Для того мы здесь и находимся. Издержки профессии, чего уж там.