— Лапка, а что Ирэн? — спросил он, продолжая гладить меня по спине и бокам, как приблудившегося котёнка. — Ты говорила, она злится на тебя?
Я помедлила с ответом, пытаясь вспомнить, когда могла сказать такое, но не преуспела. Да и какая разница?
— Злится. Главное, непонятно, за что. С тех пор, как…
И незаметно для себя я рассказала Ральфу про утро, когда Ирэн явилась к нам в домик и сообщила мне о закрытии аукциона, чуть не испепелив злобным взглядом. А затем и про то, как до этого она была воодушевлена моим преображением — своим самым креативным проектом. И ещё раньше, когда сказала мне, что интуиция её никогда не обманывает, и, раз уж она в своё время потратила деньги на полуживую, изуродованную собачьими клыками невзрачную девчонку, то, значит, они окупятся с лихвой.
Через несколько минут Ральф знал всё о моих отношениях с управляющей Оазисом: от нашего знакомства в палате клиники до последней случайной встречи на улице, когда Ирэн прошла мимо, не удостоив меня даже кивком.
Так у нас с ним происходило всегда, хоть я и не понимала, как это получается. Ральф задавал один-единственный вопрос, а я начинала выкладывать всё подряд, как на исповеди.
Сейчас я надеялась, что Ральф увидит что-то, упущенное мной, и укажет на возможную причину недовольства Ирэн. Но он лишь усмехнулся.
— Не обращай внимания. Ирэн вздорная бабёнка, и разобраться в её тараканах способен не каждый. Перебесится.
Почему-то меня насторожило то, что он назвал управляющую по имени, и я осторожно спросила:
— Ты знаешь Ирэн?
Могу я, в конце концов, тоже задавать вопросы? Оказалось, что могу.
— Знаю, — равнодушно подтвердил Ральф, — и довольно давно. Одно время у нас с ней было что-то вроде общего дела.
— Правда? — я даже приподнялась на постели. Но удивилась не близкому знакомству Ирэн и Ральфа, а тому, что, насколько я знала, женщина на Руси никак не может иметь своего дела.
— Не здесь, — на этот раз Ральф помедлил с ответом, явно раздумывая, стоит ли мне что-то объяснять. — Тебя никогда не удивляла её манера величать себя Ирэн, а не Ириной?
— Не может быть… — теперь я испытывала странную смесь зависти и злости. — Ирэн с Запада?
Ральф кивнул, и я порывисто села на постели, засопев от обиды. Эта неестественно моложавая стерва жила на Западе? И променяла такую жизнь, жизнь, в которой у неё могло быть всё, что угодно, на деньги, заработанные похищением и продажей в рабство девушек?!
Ральф протянул руку, легко уложил меня обратно, прижал к себе.
— Забудь про Ирэн. Она для тебя больше не авторитет, пусть крысится, сколько влезет.
Его движение было властным, голос — твёрдым, и я поняла, что разговор окончен, что задавать вопросы на эту тему больше не стоит. И промолчала.
Но не забыла ни слова из уже сказанного.
Безоблачная, почти безмятежная жизнь продолжалась до начала июля. А потом была нарушена самым ужасным образом. В один из вечеров я оставила Ральфа ужинать в ресторане, а сама забежала домой переодеться перед очередным сольным выступлением в Айсберге. И обнаружила в нашем номере Яринку, растрёпанную, в порванной одежде, с окровавленным лицом.
Глава 16
Ловушка
Начиная с Рождества, когда Яринка перешла во временную собственность Бурхаева-старшего и получила от него задание собирать любую информацию о сыне, сам он бывал на острове всего трижды. Каждый раз — в отсутствии Яна. Вызывал к себе Яринку, расспрашивал о результатах её наблюдений. И Яринка вдохновенно пересказывала то, что они с Яном заранее придумали. В основном, это были разные безобидные мелочи вроде его увлечения иконописью и планов участвовать в росписи церквей и храмов. Бурхаев-старший брезгливо кивал, выслушивая рассказы о мечтах сына, а потом отпускал мою подругу небрежным жестом. Так продолжалось до июля, в конце которого оплаченный за Яринку срок подходил к концу, и Ян уже собирался просить отца о его продлении, когда тот в очередной раз появился в Оазисе.
Яринка явилась к нему в номер почти не обеспокоенная. Она привыкла, что их с Яном план работает, и собиралась рассказать очередную заготовленную выдумку. Но всё с самого начала пошло не так.
Бурхаев-старший встретил её тяжёлым взглядом покрасневших глаз. Он был уже достаточно пьян для того, чтобы не контролировать свою агрессию, но ещё не настолько, чтобы утерять способность мыслить и рассуждать.
— Ну, что скажешь на этот раз? — угрожающе безразличным тоном спросил он у появившейся на пороге Яринки, полулёжа на диване. Номер был погружён в полумрак и тонул в сигаретном дыму.