Бурхаев стукнул бутылкой по столу, обтёр губы тыльной стороной ладони, обернулся к ней.
— Чего сопли-то распустила? Ты продавалась, тебя купили, причём купили не на одну ночь, а на постоянку. Радоваться должна. Или правда верила, что мой идиот на тебе женится?
Он усмехнулся, неторопливо пересёк гостиную и, подойдя к Яринке, рывком поставил её на ноги, подтолкнул к дивану.
— Давай, снимай это безобразие. Одеваетесь так, словно боитесь, что кто-то забудет, какие вы шлюхи.
То ли на неё повлияли последние слова Бурхаева, брошенные с бесконечным презрением, то ли вид собственного жалкого и заплаканного отражения, который Яринка краем глаза уловила на зеркальном потолке, — но её страх вдруг сменился отчаянной злостью. Да, этот спесивый сноб купил её. Да, теперь он может сделать с ней всё, что угодно, и никто не придёт на помощь, никто даже не посочувствует. Но её слёз он больше не увидит, как не услышит и ни слова мольбы.
Выпрямив спину, вздёрнув подбородок, словно она опять была на подиуме и собиралась танцевать, Яринка начала раздеваться. На пол полетели сапоги, юбочка, колготки… наконец, сняв кружевные трусики и переступив через них, она подняла голову, спокойно, почти безмятежно встретив взгляд Бурхаева. И на этот раз в нём не было презрения.
— Уже лучше, — наконец вымолвил он после продолжительной паузы, во время которой бесцеремонно разглядывал мою подругу, но так и не заставил её опустить глаза. — А то я уже подумал, что ты обычная безмозглая кукла, возомнившая себя самой умной.
Он подошёл к Яринке вплотную, положил руку на грудь, сжал, ущипнул за сосок. Не дождавшись никакой реакции, одобрительно хмыкнул.
— А ведь, пожалуй, ты мне подойдёшь. Пожалуй, справишься.
Яринка не сочла нужным отреагировать и на этот раз, хотя понимала, что сейчас от неё ждут вопросов. Лишь чуть приподняла брови и переступила ногами на колючем ковре.
Бурхаев медленно обошёл вокруг неё, провёл рукой по ягодицам, скользнул ладонью между ног, ещё раз испытующе вгляделся в лицо и вернулся на диван, прихватив со столика бутылку.
— Значит, так, красавица, — начал он уже другим, деловым тоном, без капли злобы или насмешки, — у тебя есть выбор. Или оправдываешь потраченные мною на тебя деньги по назначению, то есть, я тебя деру в хвост и в гриву, когда сочту нужным. Или тебя дерёт мой сын. Но погоди радоваться, это далеко не всё, что от тебя потребуется. Вы с моим дурнем часто общались?
Отец Яна не сводил с Яринки пристального водянистого взгляда, и от этого ей было более неуютно, чем от собственной наготы, но ответила она сразу и прямо:
— Каждую ночь.
— Угу, — покивал Бурхаев. — То есть, ты его уже достаточно знаешь, чтобы понять, что он не от мира сего?
— Ян очень хороший, — на этот раз Яринка позволила себе чуть повысить голос.
— Для тебя он, конечно, хороший, жениться ведь обещал. Обещал же? Ну вот, это у него бзик такой, стремление спасать сирых и убогих. Ещё под стол пешком ходил, а домой тащил котят да собачат. Но притащить прошмандовку без роду и племени я ему не позволю. Ты для другого сгодишься. Подкати-ка столик ко мне.
Яринка помедлила секунду, но послушалась. Выполнив распоряжение, потянулась было поднять свою разбросанную по полу одежду, но Бурхаев остановил её.
— Э, нет. Не одевайся пока. Вдруг ты выберешь первый вариант, тогда сразу к делу и перейдём. Но сначала дослушай до конца вариант второй. Мой сын время от времени приезжает сюда, трахается с тобой, вы общаетесь и милуетесь, ты изображаешь неземную любовь и непобедимое намерение стать его женой. В общем, твоя цель — быть для Яна очень близким человеком, заставить его полностью доверять тебе. Это ясно?
Яринка кивнула, по-прежнему стоя обнажённой на ковре, но теперь снова начиная бояться. И бояться не самого Бурхаева, а того, что он говорит. А говорил он такое:
— Затем на остров прибываю я, мы с тобой встречаемся, и ты мне рассказываешь всё, чем живёт и дышит мой сын. Он, знаешь ли, меня в последнее время серьёзно беспокоит. Иконописец хренов. Отдалился от семьи, друзья у него непонятные, такие же блаженные чудики, за девками не бегает, красками своими дебильными весь дом зас… Впрочем, это уже не твоё дело. А твоё — запоминать и пересказывать мне, что говорит Ян. Короче, я хочу знать всё, что на уме у моего сына, и мне нужен человек, которому он будет полностью доверять. Ты вроде подходишь.
Яринка замотала головой, чувствуя, как напускная уверенность и равнодушие уступают место отчаянию.
— Я не могу так… Ян любит меня!
Бурхаев-старший заржал, запрокинув голову и хлопая себя по трясущемуся под халатом животу. Отсмеявшись, снова отпил из бутылки и взглянул на мою подругу по-новому, почти благожелательно.