И моя подруга уже почти не сомневалась в таком исходе, когда всё неожиданно кончилось.
Отец Яна отпустил её голову, поднялся на ноги и, как ни в чём не бывало, принялся снова пить из бутылки, а Яринка осталась лежать навзничь, шумно глотая воздух, судорожно царапая ногтями обивку дивана. Потом свернулась калачиком, спрятавшись сама в себя, почти жалея о том, что не успела задохнуться.
— Ну, вот что, — диван прогнулся, Бурхаев сел рядом с Яринкой, но на этот раз не прикоснулся к ней, а его голос снова звучал ровно и бесстрастно. — Дурака поваляли и хватит. Свои условия я тебе озвучил. С тебя одно слово «да» — и можешь выметаться. А попробуешь снова играть в молчанку, я тебе не только сегодня кузькину мать на всю ночь устрою, но и в ближайшие полгода разучишься ноги вместе держать. Я ведь могу тобой и друзей угостить, я щедрый. Так что спрашиваю второй раз, третьего не будет. Сотрудничаем?
Яринка снова замолчала, страдальчески прикусив губу, а я почти простонала, не в силах больше выносить неизвестность:
— Ну? Ты согласилась? Ушла?
Кивок подруги стал лучшей новостью за весь этот сумасшедший день, с души посыпались камни. Я даже позволила себе улыбнуться.
— Молодец, надо было сразу…
Но Яринка уже снова плакала, и пришлось опять обнимать её, и гладить по волосам, и шептать что-то успокаивающее, хоть я и не понимала: над чем она так убивается, если самого страшного не произошло? Конечно, бедняжка перепугана и расстроена, но это были не те слёзы, какими оплакивают уже случившуюся беду, подруга продолжала бояться чего-то в будущем, и бояться настолько сильно, что не могла справиться с этим страхом. Я уже хотела начать мягко расспрашивать, когда Яринка заговорила сама:
— Что мне теперь делать? Он же не отстанет. Он сказал, приедет весной, и я должна буду ему всё про Яна рассказать…
Я пожала плечами.
— Ну и расскажи. Ян — его сын, ему он всё равно ничего плохого не сделает, а с тобой…
Яринка протестующе дёрнулась, высвободилась из моих объятий и непримиримо затрясла головой.
— Ну нет! Если этот старый козёл думает, что запугал меня, то он дурак! Ещё посмотрим… вот я успокоюсь и придумаю, чтобы… такое придумаю!
Я не на шутку встревожилась.
— Ярин, не надо! Он козёл, конечно, ещё какой козёл, но не связывайся! Сделай всё, как он говорит, ведь, если узнает, что ты его за нос водишь, он может… да что угодно! Он тебя купил, и никто ему слова не скажет, если…
Выпалив последние слова, я осеклась от неожиданно пришедшей в голову жуткой мысли. Вдруг не все девушки, нашедшие последний приют в Русалкиной яме, отправились туда добровольно? А что, очень удобно: глубина сразу у берега, груз на шею, толчок в спину — вот тебе сразу и казнь, и похороны.
Умоляюще посмотрев на Яринку, я уже собралась продолжить уговаривать её не делать глупостей, но увидела на её лбу знакомую упрямую складочку и в отчаянии прикрыла глаза.
— Думает, умнее всех… — бормотала подруга уже сама себе. — Думает, все его боятся…
В безнадёжной попытке отвлечь её от опасных мыслей я озвучила то, о чём подозревала с той минуты, как увидела на пасмурном пляже две слившиеся в поцелуе огненно-рыжие головы:
— Чего ты вообще так переживешь за этого Яна? Влюбилась?
Яринка сразу вынырнула из своих мыслей, возмущённо вскинулась.
— Ещё чего! Он мне просто нужен сейчас… выгоден!
— Ну-ну, — скептически закивала я, глядя на предательские пятна румянца, вспыхнувшие на бледных щеках подруги. — А он где сейчас? Почему вместо него отец был?
Яринка зло фыркнула:
— Потому что старый хрен его по каким-то делам сплавил на пару дней! Всё рассчитал. Ян завтра приедет… точнее, уже сегодня. И я к нему пойду.
— И? — с нажимом спросила я, имея в виду, собирается ли подруга следовать инструкциям Бурхаева-старшего.
Но она, сморгнув последние слёзы, превращаясь в прежнюю Яринку — уверенную и невозмутимую, ровно ответила:
— И сейчас мне надо успеть выспаться. Утро вечера мудренее.
С этим спорить я не стала: сама чувствовала себя донельзя вымотанной этим бесконечным днём. И уснула, несмотря на взвинченные нервы, почти сразу.
Разбудили меня голоса соседок. Вернувшись с работы, Ася и Вика желали знать, как прошла первая Яринкина «брачная» ночь, и ради этого не постеснялись растолкать её. Я не захотела участвовать в разговоре и не подала виду, что проснулась, лишь насторожила уши. Примечательно, что Яринка не растерялась даже спросонок: её голос звучал совершенно беспечно, словно и не было в её жизни вчерашних тяжёлых событий.