Поскольку вышеизложенное явно "просочилось", Ханой и Пекин, скорее всего, восприняли его как полуофициальное, если не официальное сообщение. Было бы трудно дать более подробное, конкретное и разоблачительное описание угроз и изложение теории. Однако вопрос о том, в какой степени подобные истории могли повлиять на поведение Ханоя и Пекина, остается открытым. Это явно не предотвратило последующее нападение на американские эсминцы в Тонкинском заливе.
ГЛАВА 4. ТРАДИЦИОННЫЕ КРИЗИСЫ
В этой главе я хочу рассмотреть ступени 4-9, которые находятся между порогами "Не раскачивайте лодку" и "Ядерная война немыслима". Таким образом, я рассмотрю, что происходит, когда разногласиям позволяют достичь кризисной стадии - когда оппоненты не согласны мирно расходиться во мнениях, и обе стороны чувствуют, что что-то произойдет, прежде чем разногласия улягутся.
[Как говорится в книге Энтони Дж. Винера и Германа Кана "Кризисы и контроль над вооружениями" (публикация Гудзоновского института, HI-180-RR, 9 октября 1962 года), стр. 7-16, кризис можно определить как интенсивную конфронтацию, в которой различные участники верят, что наступает важный поворотный момент в истории; таким образом, участники также верят или чувствуют, что существует важная степень угрозы, предупреждения или обещания, которые появятся или будут выполнены, как только события пойдут своим чередом. Считается, что исход в какой-то степени неопределенный, так как если он определен, то кризисных действий предпринимать не нужно. Наконец, обычно существуют важные точки принятия решения или критические моменты. Как отмечается далее в отчете, кризисы часто имеют следующие характеристики:
1. События часто сходятся, вызывая высокую степень сложности.
2. Увеличивается дефицит времени.
3. Адекватность информации, по-видимому, снижается.
4. Неопределенность, похоже, возрастает.
5. Снижается инструментальный контроль.
6. Лица, принимающие решения, испытывают сильный личный стресс.
7. Изменение внутренних решений и переговорных отношений.
8. Решение о создании альянса и изменение переговорных отношений.
Мы не будем обсуждать вышесказанное в этой книге, которая сосредоточена на вариантах и тактике, а не на управлении или командовании, контроле и связи].
Конечно, в мире, где существует термоядерный баланс, крупные государства, скорее всего, не захотят начинать кризис, который может разрастись, возможно, непреднамеренно, возможно, выйти из-под контроля и перерасти в тотальную войну. Нация будет особенно осторожна, если почувствует, что ее потенциальный ядерный противник имеет или может иметь важные обязательства в этом вопросе. В этом случае она будет понимать, что другой может быть готов пойти на эскалацию, прежде чем отступит. Поэтому, скорее всего, он решит, что даже если он в конце концов победит в эскалации, риск может быть слишком велик по сравнению с тем, что он может получить. Хуже того, "победа" может оказаться пирровой. Таким образом, существует тенденция не допускать начала кризисов - сильное давление, чтобы не "раскачивать ядерную лодку".
Этот страх непреднамеренного извержения может быть использован для влияния на поведение оппонента. Хотя преднамеренное использование такой стратегии является старым и рассматривалось много раз с разной степенью изощренности, первое серьезное современное обращение к ней, кажется, было в статье Томаса К. Шеллинга "Угрозы, которые оставляют что-то на волю случая", которая включена в его книгу "Стратегия конфликта".
В самой крайней форме манипуляция страхом непреднамеренного извержения может выглядеть следующим образом: Предположим, что две страны имеют такие стратегические системы и военные планы, что тотальная война между ними была бы взаимным убийством. Представим, что эти две системы построены так, что в напряженной ситуации существует некоторая вероятность, скажем, один шанс из тысячи в неделю, что они случайно взорвутся. Предположим также, что обе страны настаивают на сохранении этой вероятности полного и взаимного убийства до тех пор, пока другая сторона не отступит или не пойдет на компромисс. Теперь мы имеем ситуацию, в которой существует интенсивное "соревнование в принятии риска".
В реальной кризисной ситуации все было бы не так однозначно. Никто толком не знает, какова вероятность войны при различных обстоятельствах. Мы даже не знаем, повышается она или понижается в напряженной ситуации. Например, вполне возможно, что дополнительная осторожность и забота, связанные с напряженной ситуацией, могут с лихвой компенсировать кажущуюся дополнительную опасность, возникающую из-за того, что оружие находится в состоянии боевой готовности, люди работают в напряжении, и ослабление, которое происходит в той важной защите от несчастного случая, той высокой степени "ядерного недоверия", которая заставляет операторов и лиц, принимающих решения, не верить приказам или сигналам о начале ядерной войны. На практике эта стратегия зависит от кажущегося увеличения вероятности или риска войны, независимо от того, произойдет это на самом деле или нет: это создает впечатление, что опасно допускать затягивание ситуации. В некоторых случаях эта кажущаяся вероятность на самом деле может быть хорошей объективной оценкой реальной ситуации. В других случаях, какой бы большой и пугающей ни была кажущаяся вероятность, она может быть серьезной недооценкой реального риска войны. А в других случаях она может оказаться завышенной.