- Надо же! – протянула Тоня.
- Так что изображения на христианские темы были, - продолжил папа. – Здесь была полная свобода – одни христианские общины молились с использованием изображений, другие – без них. Во всяком случае, именно это описывает в пятом веке Августин Блаженный. Поскольку вопрос икон был второстепенным, то правил написания икон просто не было – каждый писал, как хотел. То есть темы этих картин были вполне христианскими, а способы изображения – вполне языческими, античными. Где-то в 4-5 веках появляются и нимбы. Да, нимбы – языческое изобретение – ну и что? Их вполне можно было использовать, просто придав им христианский смысл! Церковь не всегда изобретает что-то новое, ранее невиданное. Бывает, что она берет что-то уже известное, и своим прикосновением освящает его!
- А когда появились иконы, как те, которые знаем мы? – спросил Богдан.
- После Седьмого Вселенского Собора, - сказал папа. – Собор постановил – да, изображать Христа и святых можно! Но кое в чем замечания иконоборцев были справедливы – действительно святые христианские изображения должны отличаться от другой живописи не только по смыслу, но и по особому, присущему только иконе, языку!
- А что это за язык? – спросила Таня.
- Смотри на икону Святого Серафима, - сказала папа. – Ты видишь, какой у нее яркий фон!
- Да, желтый! – согласилась Таня. – Практически золотой!
- Правильно, - сказал папа. – Этот яркий фон символизирует Свет, Свет Божества! Это – Слава Божия, которая из иконы струится сюда, в нашу комнату! И из этой Славы к нам выступает святой Серафим! Но представь себе – ты видишь человека, который идет тебе на встречу, а в спину ему (то есть – тебе в лицо) светит яркое солнце. В этом случае весь облик этого человека будет темным! Таковы законы физики, точнее говоря, одного из ее разделов – оптики. А посмотри на лицо святого – оно ведь совсем не темное! А почему? Потому, что Серафим не чужд этого света, этой славы! Эта слава пронизывает его! Этот человек действительно по словам апостола Петра сделался «причастником Божеского естества» (2 Петр. 1, 4)! Дух Святой, который освятил апостолов в день пятидесятницы, не ушел из Церкви. Он просвещает христиан всех эпох, в том числе и нас. И именно поэтому лицо святого Серафима такое светлое! И нимб над головой – это не свет самого Серафима, это свет Духа Святого, Который живет в этом человеке. Сбываются слова апостола Павла: «Не я уже живу, но живет во мне Христос» (Галл. 2, 20). А где Бог – там и Свет! И света этого так много, что он как бы струится из святого, изливается наружу – поэтому и нимб!
- Надо же! – еще раз протянула Таня, неотрывно глядя на икону.
- Эта икона – вызов тебе, мне, всем нам, - сказал папа. – Икона как бы говорит – смотри, к чему предназначен человек! Смотри – Серафим Саровский таков же, как и мы, но он хотел стать Храмом Духа Святого, и он им стал! А ты? Почему ты не такой?! Ведь и ты сотворен для этого! И из тебя мог бы изливаться свет Духа Святого! Где свет твоих добрых дел? А ведь Господь хочет, чтобы твои добрые дела светили перед тобой, и люди, видя их, прославляли не тебя, а Того, Кто дал тебе силу и возможность их сделать – Отца Небесного (Мф. 5, 16)!
Папа секунду помолчал, а потом подошел к иконе близко, всмотрелся в нее.
- Здесь уже не видна надпись, - сказал папа. – Но вообще-то в лучших русских иконах надписи делались в звательном падеже. Есть такой падеж в церковно-славянском языке, а вот в русском его нет. На иконах было написано не «святой Сергий», а «святой Сергие», не «святой Серафим», а «святой Серафиме». Для чего – как вы думаете?
- Не знаю, - неуверенно ответил Богдан.
- Для молитвы, - сказала мама. – Икона врывается в наш мир и требует от нас ответа. Один из ответов – молитвенный. Человек увидел светлый лик святого, прочитал «Святой Серафиме». И потом уже сам добавил: «Моли Бога о нас!»
- Святой Серафиме! Моли Бога о нас! – сказал Богдан.