Любитель поэзии
Это стихотворение в прозе, написанное в 90-х гг., опубликовано в сборнике "Альбом старых стихов" (1920).
Письмо о мифах
Впервые опубликовано в 1928 г. в качестве предисловия к книге французского поэта-романтика М. де Герена "Стихотворения в прозе".
1 Неприятие Валери психоанализа обусловлено его концепцией природы и функций языка. Так, он сомневается в "значимости описания снов", поскольку "переход к артикулированной речи неизбежно вводит элементы совсем иного порядка, нежели мгновенные элементы внутреннего, исходного, сырого восприятия" (Cahiers, t. XIX, p. 81). Он уточняет эту позицию: "... Речь всегда извращает то, что должно выражать состояния, которые, как это подразумевается, словесному выражению недоступны. Мы рассказываем то, что испытали прежде, нежели обрели дар речи. Но рассказ вынужден следовать организации, выработанной данной речью, -- а продукт рассказа есть продукт такого-то, оцениваемый в речи другого!.. " (Cahiers, t. XXV, p. 5).
Однако в анализе сознания, в концепции "чистого Я", в различных антиперсоналистских построениях Валери можно заметить немало точек соприкосновения с положениями 3. Фрейда об Ego как функции -- поле действия, сфере приложения враждующих сил.
2 Современная семантика пытается разрешить проблему, которую ставит здесь Валери, в различении денотата (предмета или ситуации, обозначаемых знаком) и концепта (суммы смысловых признаков, соотносимых со знаком). При наличии концепта у слова может отсутствовать денотат -- и наоборот (см., например: Л. О. Резников, Гносеологические вопросы семиотики, Л., 1964; сб. "Логическая структура научного знания", М., 1965; A. J. Greimas, Sйmantique structurale, Paris, 1966). Валери, однако, ставит вопрос в общефилософском, скорее, онтологическом плане, при котором подход логико-семантический оказывается недостаточным.
3 Этот текст обнаруживает двоякое понимание мифа.
Одно связано с узкорационалистической просветительской традицией, которая возродилась в новейшее время как законная реакция на иррациональные лозунги и доктрины, преследующие чисто практические цели (миф как "орудие действия" у Ж. Сореля, "арийский миф" в нацизме и др. ). Мыслящий интеллект преодолевает сознательную или бессознательную "лживость" мифа, его обманчивую темноту; причем у Валери это положение осложняется тем, что чувственное ощущение, тело как медиатор сознания и реальности постоянно корректируют интеллектуальное усилие.
Другое понимание, не вполне отрываемое от первого, но, в сущности, ему противоположное, связывается с системностью языка и знаковой природой слова. По сути дела, Валери рассматривает миф как нерефлектированное слово, которое вообще недоступно рефлексии; причем значимость слова оказывается не только порождающей и системообразующей, но и неотделимой в сознании от самой вещи или ее образа. В результате Валери намечает выводы, достаточно близкие в своей основе идее "символической" мифологизации мира, развивавшейся в 20-е гг. Э. Кассирером (См.: E. Cassirer, Philosophie der symbolischen Formen, II, Berlin, 1925; cp. также трактовку мифа с установкой на языковые модели у основателя структурной антропологии К. Леви-Стросса). Но если Кассирер, выявляя смыслополагающую природу языка, отделяет его от мифа как особую "символическую систему", у Валери язык оказывается некой тотальной первичной мифотворческой данностью, формирующей человеческое существование в мире и его культуру. Все это в сочетании с идеей "невыразимости" бытия, его внезнаковой природы (причем поэзия посредством языка должна открывать это невыразимое) парадоксальным образом связывает Валери с учением о языке В. Гумбольдта и особенно с его неоромантическим развитием у М. Хайдеггера (см. В. А. Звегинцев, История языкознания 19 и 20 веков в очерках и извлечениях, ч. 1-- 2, М., 1964; см. также статью "Язык". -- "Философская энциклопедия", т. 5, стр. 604-- 610). Другое дело, что своеобразный панмифологизм Валери носит скептическую окраску, что он не выводит из него напрашивающихся онтологических заключений и что, резко противопоставляя, в духе Бергсона, миф и интеллект, он полностью смазывает границы между "истинным" и "кажущимся" в мифическом сознании (см. критику этой позиции: А. Ф. Лосев, Диалектика мифа, стр. 32 и далее). Более того, в своей примечательной диалектике "истинного" и "ложного" Валери едва ли не приближается (связь с Малларме вполне вероятна) к идее порождающего небытия, которая не столь уж далека от понятия "пустоты" в даосизме.
4 Связывание мифического сознания с концепцией причинного, однородного, необратимого исторического времени достаточно спорно. "Мифическое время" характеризуется прямо противоположно такими учеными, как Э. Кассирер, М. Элиаде, К. Леви-Стросс (см. об этом в связи с общей проблематикой исследования мифов: Е. М. Мелетинский, Поэтика мифа, М., 1976).
Для Валери, однако, в данном случае важно подчеркнуть времяобразующую функцию сознания: настоящее, считает он, -- наше действительное бытие -переживается бессознательно, прежде всего во сне; будущее, наша возможность и залог нашего бытия, мыслится чисто экзистенциально; и, лишь творя прошлое, временную последовательность и причинность, сознание наделяет мир объективностью, длительностью и системностью (о концепции времени у Валери см. особенно: G. Poulet, Йtudes sur le temps humain, Paris, 1950, chap. XVII).
Предуведомление к "Познанию богини"
Впервые опубликовано под заглавием "Предуведомление" в 1920 г. в качестве предисловия к поэтическому сборнику Люсьена Фабра "Познание богини".
1 Валери посвятил символизму большое эссе "Существование символизма" (1938). О символизме и, в частности, о поставленной им проблеме создания "чистого" поэтического языка, ассоциируемого с музыкой, см., например: Н. И. Балашов, Символизм. Малларме, Рембо, Верлен. -- В кн.: "История французской литературы", т. 3, М., 1959; С. М. Bowra, The heritage of symbolism, London, 1943; G. M i с h a u d, Message poйtique du symbolisme, 3 tt., Paris, 1961.
2 Идея "чистой поэзии" была здесь впервые публично сформу лирована Валери.
Чистая поэзия
Опубликовано отдельным изданием в 1928 г. вместе с фрагментами из "Тетрадей", озаглавленными "Записки поэта". Этот текст послужил основой для "Слова о поэзии" -- выступления Валери в декабре 1927 г.
1 Речь идет о предисловии к книге Л. Фабра "Познание богини". Кроме того, Валери выступил зимой 1922/23 г. в театре "Вье Коломбье" с циклом лекций "Чистая поэзия в XIX веке". За этими выступлениями последовала дискуссия в печати. Она вспыхнула с новой силой после того, как в октябре 1925 г. аббат Бремон, член Французской Академии, представил на ее заседании доклад о "чистой поэзии" (опубликовано в 1926 г. ). Противопоставляя поэзию прозе и сравнивая ее воздействие с магией чар, заклинаний, А. Бремон уподоблял ее мистическому опыту, не сводимому к "операциям рационального осмысления речи". Отвечая своим критикам в газете "Нувель Литтерер", Бремон еще более заострил свою позицию. "Чтобы прочесть поэму, как она должна читаться, а именно поэтически, -- писал он, -- не всегда необходимо понимать ее смысл". Эта концепция, подводившая итог практике символизма и его предшественников (идея "поэтического ясновидения" у Бодлера, Малларме и особенно Рембо), оказала значительное влияние на дальнейшее развитие теории поэзии.
2 Характеристика поэтического языка в качестве отклонения по отношению к норме "нейтральной" прозы (Ш. Балли, Л. Шпитцер, П. Гиро и другие исследователи стилистики именно в таком "отклонении" видят явление стиля) позволяет определить поэтику "как жанровую стилистику, изучающую и измеряющую характерные отклонения не данной личности, но языкового жанра, иными словами, как раз того, что Барт предлагает называть письмом" (G. Genette, Figures, II, Paris, 1969, p. 127; автор далее подвергает критике абсолютизацию этого критерия, связываемого исключительно с поэзией, поскольку он оставляет в стороне самостоятельность речевого стиля прозы).
3 Ср. трактовку идеи "чистой поэзии" в сюрреализме, который лозунгом "поэтизации жизни" на свой лад воскресил романтическую "грезу". Выступая в 1936 г. на открытии лондонской "Выставки сюрреализма", П. Элюар говорил: "Чистая поэзия? Абсолютная сила поэзии очистит людей, всех людей. Послушаем Лотреамона: "Поэзия должна твориться всеми. Не одним". Все башни из слоновой кости будут разрушены, все слова станут священны, и человеку, который обретет наконец единство с реальностью, ему принадлежащей, останется только закрыть глаза, чтобы открылись врата чудесного" С"Поэтическая очевидность". -- В кн.: Р. Eluard, Oeuvres completes, t. I, Paris, 1968, p. 514).