Говорить о всей художественной коллекции Сиксов было бы неуместно. Конечно, за несколько сот лет они накопили некоторое количество любопытных предметов — мебели, люстр, зеркал, чучел, безделушек, стекла, бронзы и т. д. Но молодой Сикс даже не удостаивал останавливать на всем этом внимание посетителей. Огромный интерес дома Сиксов заключается в картинах, а это вовсе не коллекция: три четверти полотен, украшающих стены, — фамильные портреты, обнимающие как раз великое столетие, приблизительно от тридцатых годов XVII века до тридцатых годов XVIII века.
Богатейшие негоцианты Сиксы, дававшие Голландии в течение сотен лет государственных людей, притом в наиболее счастливую для голландской культуры, и в частности для голландской живописи, эпоху, породнились с семьей высшей голландской ученой интеллигенции — семьей профессора ван Тульпа. Обе семьи страстно любили живопись.
Одним из вершинных произведений голландской и вместе с тем мировой живописи является «Урок анатомии», который мы видели в Гааге, в тамошнем небольшом, но превосходном музее— в МаурициусТуйзе. Там изображен профессор ван Тульп над трупом, окруженный своими учениками. Здесь, в доме Сиксов, вы найдете портреты того же великого врача от молодых лет до глубокой старости кисти автора «Урока» — Рембрандта ван Рейна, Франса Гальса и современных им мастеров. Все многочисленные члены обоих семейств по нисходящей линии представлены сочными, сильными, поистине первоклассными портретами, очень разнообразными в смысле рисунка, колорита и психологии. Но эта серия портретов венчается второй вершиной голландской, а вместе с тем и мировой живописи — великим гениальным портретом бургомистра Сикса, писанным Рембрандтом в самый расцвет его глубокого дарования.
От современных знатоков искусства вы услышите, что теперь никто уже не может написать такого портрета. И это правда.
Конечно, Рембрандтов больше нет, но нет больше у буржуазии и прежних Сиксов.
РЕМБРАНДТ ВАН РЕЙН
Впервые — «Новый мир», 1933, № 1.
Печатается по тексту кн.: Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве, т. 1, с. 368—370.
Глава из брошюры «Барух Спиноза и буржуазия» в библиотеке «Огонька» (М„ 1933).
Я хочу сказать несколько слов о старшем современнике Спинозы— Рембрандте ван Рейне, место которого в истории культуры своеобразно подобно месту Спинозы.
27 июля 1656 года молодой Спиноза был проклят и изгнан из общества евреев.
Накануне стареющий Рембрандт, разорившийся дотла и отвергнутый заказчиками, присутствовал на распродаже с молотка всего своего имущества.
Почти в один и тот же день два величайших бюргера Голландии XVII века и вместе с тем истории человечества ушли прочь из рядов «законного» и «добропорядочного» бюргерства.
Покойный Фриче[321] характеризовал великого живописца как представителя богемы, не столько сознательно, сколько инстинктивно, по своей природе, не любившего буржуазию и столь же инстинктивно ненавистного ей. (Речь идет о современной художнику амстердамской буржуазии.)
Но следует ли из этого, что Рембрандт не был глубоким и истинным представителем буржуазного искусства?
Рембрандт был великим, даже величайшим реалистом. Он не только был влюблен в действительность, не только умел с непревзойденным искусством передавать ее всю целиком, любой ее элемент, ее весомость, фактуру, красочность, ее пространственность, борьбу света и тени, определяющую ее видимость, — он шел дальше: впиваясь в нее глазами, понимающими глазами гения, он схватывал отдельные ее черты и комбинировал их в образы столь типичные, то есть столь характерные, что на плоском полотне неподвижные пятна красок давали портрет действительности, иногда целые рассказы о ней, целые поэмы, полные динамики, позволявшие бездонно глубоко заглянуть в драму жизни.
Если Рембрандт брал какой–нибудь библейский сюжет, он не только костюмировал его часто под современность, но он старался придать ему вполне современный, даже злободневный смысл.
Все, что было характерно для феодальной католической живописи, никак не интересовало Рембрандта. Формальная красивость, иератическая церковная строгость — все, что шло от государственной пышности и церемониальной условности, было отброшено и побеждено Рембрандтом. Правда, простота, непосредственное чувство — вот что господствует в его творениях.
Его век в его стране был веком великой бюргерской живописи. Рембрандт во многом родной брат изумительной семьи тогдашних художников. И как ни были велики многие из них, никто не утвердил в веках с такою мощью реалистической и непосредственной, искренней живописи, как он.