Вышел еще кто-то из машины, посетовал:
— Что-то нас никто не встречает.
— Под окнами-то сохнут, когда невесту ждут, — с присущей ей иронией заметила Надежда. — А мы — чертом, словно писанка, размалеванные.
— Не могу привыкнуть к колоритности вашего языка, — ответил ей спутник.
Они подошли к дому лесничего, поднялись на крыльцо. Надежда, идущая сзади, цепко обхватила контрразведчика поперек тела, прижав его руки к бокам и чуть приподняла, чтобы лишить опоры. Тут и мы с Истоминым подоспели.
— Капитан Богач, — говорю ему. — Надеюсь, что вы будете столь же благоразумным, как и во время первой нашей встречи в кабинете начальника светловского вокзала.
Он узнал меня по голосу.
— Вот уж не ожидал встречи с вами, господин полковник.
— А у меня другие данные. Правда, представляли себе такую встречу несколько в ином свете. В прошлый раз вы не смогли мне помочь встретиться с майором фон Креслером, надеюсь, что сейчас у вас более широкие возможности.
— Я что-то не представляю себя в этой роли, — ответил удрученно фашистский контрразведчик.
— Мы с вами ее еще уточним. А пока дайте распоряжение своему агенту по кличке Святая, пусть она пригласит сюда товарища Никитина, то бишь господина майора фон Креслера. Распоряжение нужно такое, чтобы у фон Креслера и на мгновение не возникло сомнения, ехать к вам на свидание или не ехать в такую темень.
Он подумал и сказал:
— Передайте… Седьмому… Есть особые директивы от «Нептуна». План получил корректировку. Ну а я жду его здесь. Дело весьма срочное.
— Повторите, Сугонюк, распоряжение, — попросил я Надежду.
Она повторила слово в слово, даже с интонацией немецкого контрразведчика. Я дополнил его приказ:
— Скажи господину… Седьмому, чтобы он взял охрану — одного человека. Приведешь сюда. Мы его встретим иллюминацией.
— Лошадь бы мне! — высказала пожелание Надежда. — Иначе буду топать часа три в один конец.
— Тебя подвезут на «мерседесе». По дороге определите место засады.
Я объяснил Истомину идею: когда фон Креслер подъедет, надо ослепить его светом фар. И тут же скрутить.
В конторе лесничества было довольно тепло. Туда завели связанных пленных: шофера «мерседеса» и капитана Богача. Охранять их со мною остались Лайма и один из людей Истомина, одетый в форму полицейского.
Пришла хозяйка, поставила нам лампу и ушла. Просторную комнату осветил тусклый мерцающий свет.
— Капитан, — спросил я, — а если фон Креслер исчезнет со сцены, это поможет вашему продвижению по служебной лестнице?
— Вы хотите сказать… — заговорил неуверенно Богач. Ему стало вдруг жарко. Он расстегнул шинель, снял шапку.
— До сих пор вы были самым удачным моим агентом, — пояснил я ему туманно.
— Приятно слышать, — с едкой иронией ответил он. — И в чем же мои заслуги?
— Вы снабжали меня превосходной информацией о ходе акции «Сыск», о ее руководителях Хауфере и фон Креслере. Это помогло мне наметить и осуществить ряд контрмер. Единственное, что произошло не по нашему с вами сценарию — это исчезновение младшего лейтенанта Князева.
Богач долго размышлял над моими словами, потом проговорил:
— Этот Князев — фанатик. Был уже у нас в плену и все уговаривал меня перейти на службу в советскую контрразведку. «Вы, — говорит, — не любите фашизм, но любите Германию. Так послужите Германии без фашистов». Остался непоколебимым, и его отправили в концлагерь. — В словах Богача жило сочувствие.
— А разве он был неправ? Вы действительно не любите фашизм, — заметил я. — Это не исключает возможности быть истинным немецким патриотом.
Богач покачал головой.
— То, что вы мне предлагаете, называется изменой. А измена увеличивает количество пролитой крови.
— Я вам предлагаю борьбу за Германию без фашизма, борьбу за будущий мир. Чем быстрее мы пройдем этот путь, тем меньше будет жертв с обеих сторон.
Богач внутренне еще сопротивлялся:
— Вы говорите с такой уверенностью, будто советские войска стоят под Берлином.
— Давайте разберемся в обстановке. В основе гитлеровской стратегии лежала скоротечная война. Эта стратегия принесла Германии ряд побед в Европе. Готовясь к войне с Советским Союзом, ваши генералы рассчитывали завершить восточную кампанию в течение нескольких месяцев. На скоротечную войну была рассчитана вся экономика страны. А блицкриг не получился. И сейчас вооруженные силы Германии, особенно сухопутные войска, оказались в тяжелом положении. Они совершенно не готовы к войне в зимних условиях. На восточном фронте действует 70 процентов всех германских дивизий, но в них осталось менее половины боевого состава. Надеюсь, вы этого опровергать не будете?