Об Иване Кузьмиче Хилесове, чиновнике и человеке.
Корни родословной нашего героя уходят во тьму веков непроглядную. Известно, из воспоминаний современников, что Хилесовы мелькали на исторической арене то там, то тут. Так, во время Первой Мировой Войны, в боях на Галицийских полях, отличился какой-то прапорщик Хилесов - с криком «за царя!», он побежал один, перед целой ротой, и скрылся в густых дымах от рвущихся снарядов. Но куда бежал, зачем кричал, и что имел в виду - уже неизвестно. Некоторые «быстрые разумом» историки, особенно те, которые падки на сенсационные догадки, утверждают даже, что в имени «Ахиллес» буква «а» не что иное, как союз, и те места «Илиады», где упоминается царь мирмидонцев, следует читать: «а Хилес благородный», и так далее. Вторая же буква «л» добавлена зловредными переписчиками-европейцами, которые, как известно, испытывают к русским людям зависть и неприязнь.
Но автор подождет мнения официальной науки по этому поводу, и расскажет лишь то, что достоверно подтверждается устными рассказами очевидцев. Начнем, поэтому, с семьи, которая родила, воспитала и выкормила Ивана Кузьмича.
Семья Хилесовых была самая обыкновенная русская семья. Отец - Хилесов Кузьма Иванович - был сложения тщедушного, зато был опрятен. Каждый вечер после работы, (а работал Кузьма Иванович секретным аналитиком в секретном аналитическом отделе, - к сожалению, так и не удалось выяснить, что это был за отдел) Кузьма Иванович снимал носки с ног и долго их нюхал. Если запах его не устраивал, он тут же отправлял носки в стирку. Так же строго следил он за носками маленького Вани и его сестры Муси, но к Ване он был особенно строг.
- Ты, Ваня, на девочек не ровняйся - кому в голову придет у женщин ноги нюхать? А ты - будущий мужчина, и запомни, носки у мужчины - это его лицо.
Ваня запоминал наставления отца и был очень опрятным мальчиком.
Мать его, Ольга Васильевна, была в противоположность отцу, женщина крупная и даже очень. Работала она бухгалтером, приходила домой поздно и очень уставшая. Поэтому воспитание детей лежало больше на отце. Впрочем, к порядку и опрятности она тоже относилась трепетно и следила, чтобы к ее приходу игрушки все были убраны в шкафчик, полы вымыты, а ужин был готов. Готовил в семье Кузьма Иванович.
- А вот сварим-ка мы сегодня черепаховый суп! - говорил он с пафосом, обращаясь к Ване и Мусе, которые, для удобства воспитания, сидели и делали уроки на кухне. Черепаховым супом называли в их семье суп из сушеных опят, которые мешками присылала им бабушка
Катя из деревни. Назывался он так из-за цвета - он был совершенно черный, а Кузьма Иванович почему-то считал, что черепаховые супы черны. Ваня всегда с интересом следил за процессом приготовления. Да какой там процесс - это было театральное действие.
Взявшись готовить, Кузьма Иванович надевал цветастый женин передник, тщательно протирал стол и утварь и заранее приготовлял уйму полиэтиленовых пакетиков - для очисток, для оказавшейся лишней картошки, для яичной скорлупы и прочего. Ни единой возмутительной соринки не падало с его стола на пол, когда он медленно, со вкусом шинковал морковку или смело резал зелень. Руки его, как у хирурга, были безукоризненной чистоты и так же умелы. Удивительно было то, что кроме приготовления пищи, этими руками Кузьма Иванович по дому ничего сделать не решался, так что, даже когда перегорала лампочка, вкручивать новую приходилось Ольге Васильевне.
- Свет только не включи, - говорила она, тяжело взбираясь на постанывающий стул.
- Что ты! Электричество - убить может, - отвечал он.
Оба были образованными людьми, имели, в свое время, «пятерки» по физике и, все-таки, оба
боялись электричества. Ольга Васильевна не была храбрее Кузьмы Ивановича, или отчаяннее. Просто много лет назад, меняя лампочку, Кузьма Иванович решил подогнуть пальцем «язычок» в патроне, куда ввинчивался цоколь лампочки. Его тогда легонько стукнуло током, но перепугались все.
- Нет уж, теперь лампочки менять буду я, - сказала Ольга Васильевна тогда, - а то, чего доброго, убьешь или себя или кого-нибудь еще.
Он называл ее «Ляля». А она его, почему-то, «Белка».
По субботам Хилесовы имели обыкновение празднично обедать. В воскресенья тоже были обеды, но значительно скромнее, ленивее. В субботу же ели со вкусом. Частенько меню субботних обедов содержало блины с паюсной икрой. Ване икра не нравилась - она горчила, но он слушал папу, который, заворачивая блин с икрой в трубочку, тихо и спокойно поучал:
- Блин с икрой - наша любимая национальная пища, но чтобы иметь право есть ее, нужно с детства приучать себя к порядку и дисциплине.
Ваню пугала жизнь, не такая, как у «нации», и он ел невкусную икру и до слез боялся как-нибудь нарушить порядок.