(8).
Теперь скажу еще нечто для предостережения молодых людей относительно художников, особенно актеров обыкновенного рода. Я выше уже заметил, что короткое обращение с большей частью из них со стороны их познаний, нравственности и экономических обстоятельств не очень выгодно может быть для [вашего] ума, сердца и кармана; но и в других отношениях советую также быть осторожным. Если бы знали, сколь я сам люблю и уважаю изящные искусства, то никому в голову бы не пришло приписывать предубеждениям и холодности моей то, если я советую молодому человеку быть умеренным в его занятии изящными искусствами и в обращении с благосклонными музами и жрецами оных. Музыка, Поэзия, театральное искусство, танцы и живопись, конечно, благотворные действия производят на сердце: они смягчают и делают оное способным ко многим благородным впечатлениям, они возвышают и обогащают воображение, изощряют ум, возбуждают веселость и расположение духа, смягчают нравы и распространяют общежительные добродетели. Но и сии превосходные действия, если только они преступают за пределы благоразумной умеренности, бывают причиной многих несчастий. Душа слабая, изнеженная, всеми (как действительными, так и воображаемыми) собственными и чужими несчастьями в волнение приводимая, -.такая душа есть несчастный подарок [судьбы ]. Сердце, слишком чувствительное ко всякому впечатлению и движимое разными страстями во все стороны, всякую минуту тревожится противоположными чувствами; расположение, которым всякий обманщик, умеющий только настроиться на определенный тон, может играть по своему произволу - все это весьма неблагоприятно сказывается в таком случае, когда нужна бывает твердость, непоколебимое мужество и постоянство. Слишком горячее и скорое воображение, которое всем душевным силам придает романтический порыв и переносит нас в царство идеального, - такое воображение в действительном мире может сделать нас либо весьма несчастными, либо ни к чему не способными. Оно рождает в нас ложные и неоправданные надежды, возбуждает требования, которые мы удовлетворить не в состоянии, и вселяет в нас отвращение ко всему тому, что не соответствует нашим идеалам, за которыми мы в очаровании гоняемся, как за тенью. Безудержное остроумие и шутливое расположение духа, несообразные с правилами скромного рассудка, легко могут не только вредить нравственности, но и унизить нас до того, что мы, вместо того, чтобы стремиться к высшей мудрости и беспристрастной истине и употребить способности свои на действительно полезные предметы, станем искать только минутного наслаждения, и вместо того, чтобы вникать в самую сущность вещей, будем останавливать свой взор на одну блестящую наружность. Веселость может переродиться в необузданность, в стремление ко всегдашним восторгам. Кроткие нравы нередко превращаются в вялость, в чрезмерную гибкость, в низкую и неизвинительную снисходительность, которые вовсе подавляют мужественный характер; а жизнь, посвященная одним только общественным забавам и чувственным удовольствиям, удаляет нас от всех основательных занятий, в которых получаем хотя и позднее, но зато надежное и постоянное удовольствие, достигаемое через преодоление трудностей и постоянное усилие. Привычка к такой жизни делает уединение, столь благотворное для ума и сердца, несносным; а спокойную, домашнюю, семье и гражданским обязанностям посвященную жизнь, отвратительною. Словом, кто совершенно посвящает себя изящным искусствам и проводит всю жизнь свою с их любителями, тот подвергает опасности собственное свое благополучие и, по крайней мере, не столько способствует к счастью других, сколько бы он мог сие делать по своему призванию и способностям. Все, сказанное мною здесь, касается особенно театра и обращения с актерами. Если бы наши театры были тем, чем бы мы им быть желали, а именно: школой нравов, где бы приятным и соответственным образом представляли нам наши заблуждения и дурачества; вот тогда весьма бы хорошо было часто посещать театр и общаться с людьми, которых надлежало бы почитать, как благодетелей их века. Но не должно судить о театре по тому, чем бы он
мог быть, но по тому, каков он на самом деле. Если комические черты дурачества в наших комедиях настолько преувеличены, что никто не узнает в них собственных слабостей; если они наполнены романтическою любовью; если молодые мечтатели и влюбленные девушки постигают из них, как обольстить и выманить согласие у старых благоразумных отцов и матерей, которые для счастья супружеского требуют нечто большего, нежели одной только симпатии и минутного услаждения любви; если в наших драмах легкомыслие показывают в приятном уборе, гнусный порок выступает на сцену во всем блеске и совершенною отделкой исполнения против воли вызывает восхищение; если в трагедиях взор наш поражается одними только ужасами; если внимание наше приучено к ожиданию чудесных и волшебных завязок и развязок; если мы на самые вздорные оперы смотрим равнодушно, лишь бы занимала нас сколь-нибудь музыка; если самый посредственный актер или актриса пользуются всеобщим уважением потому, что имеет партию в публике; если, наконец, для достижения сей ничтожной цели наши драматические писатели пренебрегают правдоподобием, истинной природой, благоразумием и соображением, а, следовательно, подают повод зрителю не искать в театре пищи для души, но одного только препровождения времени и чувственного наслаждения, - то кто не поставит себе обязанностью советовать молодым людям обоего пола сколь возможно осторожнее наслаждаться сими удовольствиями? А что касается до самих актеров, то их состояние действительно имеет много привлекательного. Свобода, независимость от принуждений гражданской жизни, хорошая плата, одобрение и успех у публики, случай показать публично свои дарования (без того, может быть, навсегда бы в неизвестности оставшиеся), заискивание, хороший ласковый прием от молодых людей и почитателей искусства, досуг, случай узнать города и людей, - все сие может побудить некоторых молодых людей, стесненных худыми обстоятельствами или имеющих беспокойный нрав, либо одаренных беспорядочною деятельностью, избрать сие поприще, особенно когда они находятся в короткой связи с актерами и актрисами. Но рассмотрим обстоятельнее самый предмет! Кто обыкновенно бывают сии театральные герои и героини? Люди без нравственности, без воспитания, без правил, без познаний; бродяги; люди, возникающие из самых низов; с сими-то людьми жить надобно во всегдашнем сообществе, посвятив себя сему званию. Трудно в таком случае не быть увлеченным каким-нибудь сомнительным стремлением; трудно не развратиться. Зависть, недоброжелательство, происки всегдашнюю поддерживают между ними вражду. Сии люди нс привязаны к отечеству, а, следовательно, не имеют достаточной побудительной причины быть добрыми и внимательными к званию своему между согражданами. Если прибавить к тому презрение, с каким обыкновенно, хотя и несправедливо, смотрят на них некоторые степенные люди, то сердце их огорчается и становится еще хуже. Ежедневная перемена ролей лишает их собственного характера, и, наконец, они делаются тем по привычке, что так часто доводилось им представлять на сцене; при этом никакого не обращают внимания на собственное расположение духа; часто они должны бывают представлять шута, когда сердце снедается печалью и наоборот. Сие побуждает и к притворству. Публика начинает пресыщаться актером и его игрой; по прошествии десяти лет приемы его уже не восхищают; легко приобретенные деньги скоро проживаются, и, таким образом, скудная, беспомощная и болезненная старость нередко составляет последнее явление актерской жизни.