Что в присутствии офицера никогда ничего, даже малейшего, в прсдосуждение военного состояния говорить не должно, само собой разумеется; тем более, что действительно нужно, чтобы солдат считал свое состояние первым и важнейшим в свете. Иначе, что же его может побудить посвятить себя столь трудному и опасному поприщу, если не внушения чести и славы? Наконец, военным людям можно понравиться свободным, простосердечным, смелым и со скромною веселостью соединенным обращением, что должен знать тот, кто хочет жить между людьми сего класса.
(4) .
Может быть, ни одно состояние не имеет столько выгод, как купеческое, если только купец не с пустыми руками вступает в оное; если счастье не слишком ему не благоприятствует; если он успел не много нажить; если производит предприятия свои с надлежащим благоразумием; если в спекуляциях своих соблюдает благоразумную осмотрительность. Никакое состояние не пользуется такою счастливою свободой, как сие. Никакое состояние никогда не имело непосредственно столь сильного и важного влияния на нравственность, образование и роскошь, как купеческое. Если купечество посредством сношений, каковые имеет оно между отдаленными и разнообразными народами, способствует к преобразованию целых народов и ознакомлению нас с душевными и телесными потребностями, с науками, прихотями, болезнями, сокровищами и нравами, которые без того, может быть, никогда или по крайней мере гораздо позже до нас дошли; то неоспоримо, что если бы в большом Государстве проницательнейшие умы между купцами согласились бы действовать по непременным правилам какой-либо системы, то от них бы зависело то, какое дать направление уму и воле своему отечеству. Но, к счастью для нашей свободы, частью нет между ними столько дальновидных и к обширным планам способных людей, частью же совершенно различный их интерес столько друг от друга отдаляет, что они не в состоянии соединиться для подобных намерений; таким образом, хотя нельзя отрицать влияния, которое имеет торговля на нравы и просвещение, однако же оно производится не столь методически, но все же идет своим путем сообразно времени. Впрочем, легко понять можно, что самый идеал представленного мною великого купца показывает человека с образованным, дальновидным и много объемлющим умом, и если действия его направлены ко благу народному, то еще и человека с благородными и высокими знаниями. И действительно, есть в сем состоянии такие люди, которые на другом месте могли бы почесться величайшими людьми своего времени. Я сам знаю некоторых купцов сего рода, но так как в обращении с людьми благоразумными и добрыми никакие не нужны правила, то я стану здесь говорить только о том, как вести себя должно с купцами обыкновенного рода. Сии люди с самого детства приучаются все свое внимание обращать на деньги и ни к чему другому не имеют чувства, как только к богатству и барышам, так что и о достоинстве человека всегда почти судят по его имению. У них человек хороший значит то же, что человек богатый. К сему присоединяется еще иногда какое-то хвастовство, страсть превзойти других себе подобных в роскоши, чтобы показать, что его дела надежны. Но так как они с сею наклонностью всегда соединяют бережливость и алчность, а между тем в домах своих, если того не примечают, живут крайне ограниченно и скудно и во многом себе отказывают, то сим обнаруживается противоположность между нищетой и блеском, между скупостью и роскошью, между невежеством и прихотями, противоположность, которая вызывает сожаление; и сколько, впрочем, купцы не сметливы, однако же они большею частью не могут своих угощений распорядить так, чтобы оные при малых издержках были приличны и блистательны.
Если хочешь быть уважаем сими людьми, то тебе надобно по крайней мере прослыть, что твои обстоятельства не в худом состоянии. Благосостояние производит на них самое лучшее впечатление. Если же ты впал в бедность, то при всех твоих превосходных качествах ума и сердца будешь ими пренебрегаем, без уважения того, сам ли ты тому причиной или какой-нибудь несчастный случай.
Если хочешь побудить такого человека к благотворительности или к какому-нибудь великодушному поступку, в таком случае надобно польстить его тщеславию, чтобы сделать известным в публике, сколько сей великий дом уделяет на подаяние бедным, или внушить ему, что его наградит Небо за сие подаяние стократно; тогда он сделается набожным ростовщиком.