Они молчаливы, где требует сего собственная их польза, осмотрительны, иногда слишком робки, но за деньги готовы отважиться на все трудности; лукавы, остры, оригинальны в выдумках, непревзойденные льстецы и, следовательно, находят средство, не будучи заметны, доставить себе влияние в больших домах и производить то, чего без них достигнуть было бы трудно.
Они недоверчивы; но если мы успели однажды удостоверить их в точности платежа и ненарушимости своего обещания; если они, имея часто с нами дело, знают, что наши обстоятельства не в расстройстве, то можно и у них найти помощь, когда все прочие лихоимцы нас оставляют.
Но если ты дурной хозяин, или если имущество твое находится в сомнительном положении, то никто скорее сего не заметит, как еврей. Не надейся тогда, чтобы он ссудил тебя деньгами; если же он по своим расчетам сие и сделает, то на таких условиях и за столь чрезмерные проценты, что положение твое сделается еще несчастнее.
Для еврея чрезвычайно трудно расстаться с деньгами. Если кто у сих людей просит взаймы денег, не будучи им коротко знаком, то они назначают другой день. А в это время выведывают у ремесленников, соседей и других людей о самых мельчайших обстоятельствах будущего их должника. Ежели сей в назначенное время приходит, еврей не сказывается дома или вновь откладывает платеж на несколько недель, дней или часов. И если на лице твоем появляются хотя бы малейшие следы замешательства, касающиеся твоих обстоятельств, или если покажешь радость о той помощи, которую ты ждешь от него, в таком случае еврей не захочет расстаться со своими деньгами, хотя бы он и начал уже отсчитывать оные. Известно, что он даст самые легкие деньги. На все это должен обращать внимание тот, кто попадается в сии обстоятельства.
В торговле с обыкновенными евреями я советую открывать или глаза, или кошелек. Очень естественно, что Христианин не должен полагаться на их совесть и уверения. Они продадут тебе мед за золото, три аршина за четыре, старые вещи за новые, фальшивую монету за настоящую, если ты сего не понимаешь.
Если хочешь продать еврею старое платье или что-нибудь другое, то старайся тотчас согласиться с первым, который дает хотя бы посредственную только цену! Если ты его отпустишь, не согласившись на его цену, то разнесется слух по всей еврейской общине, что у тебя есть нечто на продажу и что не должно мешать в покупке какому-нибудь Менделю или Иосифу, в таких случаях они твердо друг друга поддерживают. Все чужестранные и домашние евреи обступят тогда дом твой, но всякий позже пришедший всегда будет давать меньшую цену, нежели ту, которую давал прежний, пока ты, наконец, или опять сыщешь первого, который, однако, прежнюю сумму свою уже несколько уменьшит, или пока ты, наскучивши своим товаром, отдашь его за полцены другому, который верно перепродаст оный первому. Хотя обыкновенный еврей в покупке и даст тебе ту цену, которую ты изначально требуешь, однако, не торопись отдавать ему товар свой! Иначе он отступится, думая, что или можно бы купить оный еще дешевле, или что в том скрывается какой-нибудь обман.
Если мы с каким-нибудь евреем-разносчиком в покупке уже совершенно и сговорились, то он еще таки покусится нас обмануть. Он обыкновенно скажет, что не имеет у себя наличных денег, но оставит вам на короткое времй часы или что-нибудь в залог. Он знает, что сие предложение редко принимают. Если же ему сделают в сем доверие и отдадут купленный товар , то он таскается с оным по всему городу, предлагает на продажу и, наконец, приносит назад и просит уступки в цене, говоря, что он ошибся, решившись слишком поспешно, или он вовсе не возвращается, и нередко очень долго надобно таскаться к нему за платой. Они охотно также соглашаются давать товары вместо денег, потому что с наличными деньгами предпочитают не расставаться. Впрочем, сей народ во всем имеет что-то характерное. Я говорю о большей части Из них, а не о тех, которые приняли обыкновения Христианские. Послушайте, например, музыку в их храме, посмотрите'на их танцы, разберите их уборы, коими украшают дома свой богатые старые евреи! Вы заметите, что они всегда что-нибудь заимствуют от столбов храма Соломонова, от украшений ковчега и пр.
В большей части Немецких провинций крестьянин живет в таком притеснении и рабстве, которое часто бывает непереносимее самого невольничества в других странах. Задавленные налогами, определенные к труднейшим работам, вздыхая под игом жестокосердных управителей, они никогда не наслаждаются своею жизнью, не имеют даже тени свободы, ни безопасной собственности и работают не для себя и своего семейства, но только для тиранов своих.