Не имей единственным предметом своей жизни только себя самого, но старайся извлекать из книг и из общения новые понятия. - Нельзя представить себе, сколь односторонним и монотонным существом бываем мы, когда не выходим из круга собственных любимых наших понятий и с каким упорством в таком случае отвергаем все, что не несет на себе печати нашего образа мыслей. Самыми несносными собеседниками бываем мы, без сомнения, тогда, когда находимся в разногласии с нашим сердцем и совестью. Кто хочет в гом увериться, тот пускай только обратит внимание на различие своих склонностей. Как скучны, рассеяны и сколь тягостны бываем мы для самих себя по проведении без пользы и, может быть со вредом, нескольких часов! Напротив того, сколь приятные мысли занимают нас вечером дня, с пользою нами проведенного!
(8).
Но не довольно быть любезным, приятным и занимательным собеседником самому себе; надобно быть чуждым всякому ласкательству и показывать себя вернейшим и искреннейшим другом самому себе. И если ты хочешь угождать себе столько же, сколько другим, то должен поставить для себя непременною обязанностью быть столь же строгим пред самим собой, как и перед другими.
Обыкновенно самим себе мы позволяем и извиняем то, что другим запрещаем. В собственных проступках, если только признаемся в них, виним мы судьбу или непреоборимую склонность; но к заблуждениям своих собратьев бываем менее снисходительны. - Это, без сомнения, весьма несправедливо.
(9).
Не измеряй также достоинств своих только теми словами: "Я лучше того и другого, одинаковых со мною лет, состояния..." и пр., но измеряй их уровнем своих способностей, дарований, воспитания и теми случаями, которые имеешь ты к собственному усовершенствованию. - В часы уединенные отчитывайся в оных пред самим собой и спрашивай себя как строгий судья: воспользовался ли ты сими мгновениями; употребил ли ты оные к высшему усовер- ш енствованию?
"Усовершенствование человека, по естеству его, должно простираться в беспредельность. Какой бы степени совершенства мы не достигали, как бы превыше других мы себя нс почитали, но всегда остается высшая степень, которая приближает нас более к недосягаемому в здешнем мире идеалу совершенства. Благородное сердце, внимая внутреннему гласу, зовущему его к чему-то верховному, к гармоническому воссоединению с сим непостижимым духом. Человек, без сомнения, будет обретать в жизни новые подвиги, новое поприще к своему усовершенствованию, ко благу человечества. Скука и праздность для него чужды. Сладостное ощущение своего блаженства, проистекающее из уверенности в своем благонамерении, будет сопровождать его на всех путях жизни.”
ГЛАВА III.
Об обращении с людьми различных нравов,
темпераментов и расположений
касательно ума и сердца.
О).
Обычно принимают четыре главных темперамента и утверждают, что человек бывает холерик, флегматик, сангвиник или меланхолик. - Хотя, впрочем, едва ли одно из сих расположений находится в нас столь исключительно, чтобы оно не было неизменяемо примесью других, ибо из сей бесконечной смеси темпераментов происходят все тонкие оттенки, все важнейшие изменения оных, но при всем том в паруса всякого земного странника дует по большей части один какой-нибудь из сих четырех главных ветров и определяет направление корабля его жизни в океане мира сего. Если бы потребовали моего мнения о сих четырех темпераментах, то по собственному своему убеждению скажу следующее:
Людей исключительного холерического характера по справедливости избегает каждый, кому приятно спокойствие жизни. Огонь их не гаснет никогда; он пламенеет и пожирает все, что подвернется его свирепости.
Сангвиники в чистом виде их суть ненадежные сластолюбцы, не имеющие ни твердости, ни характера.
Люди исключительно меланхолического характера только для самих себя, а флегматического темперамента - для других бывают несносным бременем.
Холерико-сангвиники суть те, кои в свете наиболее себя выказывают, которые заставляют себя страшиться, делают эпоху в политическом мире, действуют весьма сильно, господствуют, разрушают и созидают вновь. - Итак, холерикосангвинический характер есть истинный характер властелина, и если прибавится к сему темпераменту только одна черта меланхолии, то выходит совершенный тиран.