Я говорю, вовсе нет причины бояться насмешников. Ибо если они люди благоразумные, то осмеивая самые глупости, пощадят характер честного человека; но если они злонамеренные насмешники, то гораздо более будут вредить себе, нежели другим. Такой насмешник на человека истинных достоинств по крайней мере вторично нападать не отважится.
(25) .
Пьяниц, грубых сластолюбцев и всех других порочных людей должно избегать по справедливости и обращения с ними также избегать всеми мерами. Если же сие невозможно, то не нужно и напоминать, что всячески остерегаться надобно того, чтобы в сообществе их не сделаться самому порочным. - Но сего не достаточно. На все порочные деяния, даже прелестными красками прикрытые, не должно смотреть равнодушно, и где благоразумие дозволяет, показывать явное к оным омерзение и не принимать одобрительного участия в отвратительных их разговорах. В большом свете так называемые agreables debauches* играют по большей части блистательную роль. Во многих обществах, особенно между мужчинами, разговор часто перерождается в срамные шутки, двусмысленности, коими распаляется воображение молодых людей, наполняется сладострастными картинами, и таким образом распространяется разврат. К сей всеобщей порче нравов, к подавлению и, может быть, совершенному презрению целомудрия, трезвости, воздержания и стыдливости, благонравный человек ни коим образом содействовать не должен. Он обязан, напротив того, дать заметить свое негодование, не взирая ни на какое ли-
•распутники с приятными манерами (фр.) цо, и, если не в состоянии исправить порочных людей дружеским увещанием и обращением их деятельности на предметы достойнейшие, - то он обязан по крайней мере показать, что не потерял еще чувства к непорочности и добродетели, и что в присутствии его должна быть уважаема невинность.
(26) .
Энтузиасты, слишком напряженные и напыщенные люди, романтики и высокопарные умы заслуживают особенную главу. Они живут и дышат в царстве фантазий, как рыба в воде, и суть явные враги холодного рассудка. Модное чтение, романы, театры, тайные общества, поверхностное образование в науках и праздность располагают к сему большую часть нынешней молодежи, однако же встречаются и седовласые сумасброды. Они беспрестанно стремятся к чему-нибудь чрезвычайному и сверхестественному; презирают добро, пред глазами их находящееся, ради призраков, мелькающих в их воображении; жертвуют необходимым и полезным ради воображаемого наслаждения; остаются праздными, когда надлежало бы им действовать, и вмешиваются в дела вовсе до них не касающиеся; преобразовывают мир, а не радеют о домашних делах своих; самое важнейшее им кажется ничтожным, а самое отвратительное возвышенным; они не понимают очевидного, а проповедо- вают непонятное. Тщетно будет представлять им основания, почерпнутые из здравого рассудка! Они станут презирать тебя как человека обыкновенного, без всякого вкуса и не имеющего чувства к высокому и величественному; жалеть о твоем благоразумии и охотнее будут обращаться с подобными им дураками, приверженными к таким же грезам. Итак, если тебе желательно разуверить в чем- нибудь такого сумасброда или хотя малейшее заслужить его уважение, то разговоры твои должны быть пламенны и с таким же энтузиазмом обращены к здравому рассудку, с каковым он защищает дело своей глупости. Но вообще редко удается вывести таких людей из сего жалкого состояния, и лучшего в таком случае не остается средства, как предоставить излечение их времени. К несчастью же, сумасбродство прилипчиво как насморк; а кто имеет весьма пылкое воображение и не надеется всегда с постоянною строгостью следовать внушениям рассудка, - тому бы я советовал в обращении со всяким энтузиастом быть осторожнее. В нынешнем веке, когда страсть к тайным связям, которые все почти основаны на подобных грезах, сделалась столь всеобщею, что нашли даже средство выстраивать в систему всякого рода богословские, философские, набожные, теософические, химические, политические и другие бесчисленные бредни. Я не берусь решить, какие из сих бредней самые опаснейшие; однако же мне кажется, что те из них, кои относятся к политическим, фантастическим и иезуитским планам к преобразованию света, принадлежат по крайней мере к не совсем безвредному вздору. Я так думаю, и мнение мое подтверждается тем, что сии самые сумасбродные системы могут произвести весьма много смуты в государстве и обыкновенно имеют приятную наружность, между тем как прочие наводят скуку и для одних только пустых и посредственных умов могут служить продолжительным занятием. И по сему в обращении с такими реформаторами надобно привыкать драгоценные для каждого благомыслящего человека понятия: счастье народов, свобода, равенство, права человечества, образование, всеобщее просвещение, космополитизм и т. п. принимать за ни что иное, как за приманку или, лучше сказать, за благовидные, пустые слова, коими они играют точно так, как ученик Риторики фигурами и тропами в школьной своей задаче. Высокопарных и напыщенных людей должно оставлять в покое, пока они еще не приобрели места в доме безумных. Земля наша обилует сумасбродными головами.