Но справедливо ли столь часто слышимое утверждение, что всякая женщина обольщена быть может! - Без сомнения, так, как и всякого судью каким-нибудь образом подкупить можно; и как всякий человек при содействии и стечении внешних и внутренних обстоятельств способен к преступлению. Но значит ли это что-нибудь другое, как не то, что все мы люди? Рассудив при этом, сколь сильно на нежнейшие чувства женщин действуют искушение, прельщение, лесть, тщеславие, любопытство, темперамент; поразмыслив, что и малейшее пятно с сей стороны так легко замечается, потому, что не состоя ни в каких гражданских связях, они не могут забыть прежних своих ошибок, даже проявляя высшие добродетели. - Ах, кто нс захотел бы тогда терпеть и молчать? Но обратимся к высокому классу женщин - к женщинам ученым.
Признаюсь, что всегда чувствую некоторый род лихорадки, когда в каком-нибудь обществе приходится мне сидеть напротив или возле такой дамы, которая много занята своим bel esprit, или, что еще хуже, своею ученостью. О, если бы женщины хотели только подумать, сколь уважаемы и привлекательны те из них, которые? просто следуя природному своему назначению, отличаются между прочими строгим исполнением своих обязанностей! Какая им польза состязаться с мужчинами в том, что превышает их силы, о чем они по большей части не имеют даже первых понятий, которые мужчинам в детских летах уже вдалбливаются в голову? Правда, есть женщины, которые, имея семейные и общественные добродетели, всю высокую простоту характера, всю прелесть женской красоты глубокими познаниями, редкими дарованиями, философической проницательностью в суждениях, определенностью в выражении далеко за собою оставляют многих ученых, но как мало число таких женщин! И потому не обязаны ли мы женщин с посредственными дарованиями удерживать от бесполезного стремления по части собственного и нашего благополучия к той высоте, которую столь немногие достигают?
‘ Я не порицаю того, если женщина учением и чтением хороших книг старается усовершенствовать свой слог в письме и разговоре и приобрести некоторые познания; но она не должна делать из Словесности ремесла; не должна желать отличиться во всех отраслях учености. Кто не почувствует если не отвращения, то, по крайней мере, сожаления, слыша, как такие жалкие, тщеславные творения, едва имея понятие о чем говорят, за чайным столиком в решительных выражениях судят и рядят о важнейших вещах, в течение многих столетий бывших предметом неутомимых исследований великих мужей, которые вместе с тем со скромностью утверждали, что недостаточно ясно их понимали. Но несмотря на то, толпа вертопрахов и обожателей с громкими похвалами удивляется глубоким познаниям ученой дамы и тем еще более утверждает ее в несчастном заблуждении. Она почитает ничего не значащей безделкой попечение о хозяйстве, воспитание детей своих и уважение неученых своих сограждан; думает, что вправе свергнуть с себя иго владычества мужа; презирает всех других женщин;
наживает врагов себе и своему супругу; беспрестанно блуждает мыслями в идеальных мирах; воображение ее в нечистой связи со здравым рассудком; все в доме идет наизворот; кушанья ставятся на стол или холодными, или пригорелыми; долги делаются за долгами, а бедный муж между тем должен ходить в изодранных чулках. Он жаждет семейных радостей, а ученая жена мучит его Журнальными новостями или встречает его с каким-нибудь вестником, в котором напечатаны негодные ее стишки, и колко укоряет его, что он, недостойный, бесчувственный так мало ценит сокровище, которым обладает.
Надеюсь, что этого не сочтут преувеличением. Из сорока или пятидесяти сочинительниц, считаемых теперь в Германии, не включая легионов тех, которые бессмыслицы своей не печатают, едва ли найдется шесть, коим истинный гений дает право избрать поприще наук; но сии-то самые столь любезны и благородны, так мало пренебрегают при этом прочими своими обязанностями, так живо сами чувствуют, сколько посмеяния достойны полуученые их сестры, что верно не примут на свой счет моего изображения и нисколько оным не оскорбятся. Но не то же ли самое бывает и между писателями их мужчин? В огромной толпе их не столь же мало отличных гениев? Без сомнения! с той только разницей, что страсть к славе или корысти может их обольстить, а женщины не столь легко могут найти извинение, когда они с посредственными или менее, нежели посредственными, дарованиями и познаниями, отваживаются избрать путь, который не предназначен им ни природой, ни гражданскими постановлениями. •