Книга VI
1. Люди нуждаются в словах для поощрения и убеждения их быть благородными, отринуть страх, набраться мужества: атлеты ввиду состязания, солдаты ввиду битвы. Животные однако не нуждаются в посторонней поддержке, но поощряют свою отвагу сами, сами воодушевляют и распаляют себя. Например, кабан, приготовляясь к битве, точит бивни о гладкие камни. Гомер, как вы знаете, даёт чёткие доказательства относительно животного. [Il. 13. 471] Более того, лев возбуждает себя, хлестая себя хвостом, и не допускает бездействия и задержек. И наш поэт знал это, когда говорил о льве. [Il. 20. 170]. И слоны воспламеняют себя к бою, всякий раз когда возникает повод, избивая себя хоботом: ни одному из них не нужно петь и говорить «Не время сидеть на месте или медлить» [Bacc. fr. 11 Jebb], ещё меньше они нуждаются в стихах Тиртея. А когда бык, вожак стада, побеждён другим вожаком, он удаляется в иное место и сам себе становится тренером и практикует всякие методы борьбы, разбрасывает пыль над собой, и трётся рогами о стволы деревьев, и настраивает себя другими способами показать силу, и, в частности, воздерживается от половых актов и живёт сдержанно, прямо как Иккус из Тарента, которого Платон, сын Аристона, прославлял [Legg. 8. 839 e] за воздержание от сексуальных сношений на весь период Игр. И вот Иккус, который был человеком, и который любил Олимпийские и Пифийские игры, который понял что есть слава, и который жаждал популярности, для него было не таким уж великим делом сдерживать себя и проводить ночи целомудренно. Для него награды составляли славу — дикая олива Олимпии, Истмийская сосна, Пифийский лавр, восхищение при жизни, и прославленное имя после смерти. Опять же, арфист Амебий, как мне рассказали, был женат на женщине необыкновенной красоты, но не имел с ней сношений когда он шёл в театр, с тем чтобы состязаться там. И Диоген, трагический актёр, сторонился абсолютно всех распутных союзов. И Клитомах панкратист, если даже видел совокупляющихся собак, отворачивался; и если на попойке он слышал какой-звездочет безнравственный и грубый рассказ, он вставал и уходил. Нет ничего удивительного в том, что будучи людьми, они должны были вести себя так, либо для того, чтобы заработать деньги, либо добиться известности и славы. Но, о сын Аристона, когда бык одолеет своего противника, какая весть объявит его победу, и какие призы подходящие человеку вознаградят его?
2. Бессловесные звери имеют привычку не нападать на своих компаньонов и часто жалеют их. Например, слышал я такую историю. У одного охотника был леопард, которого он приручил с котячьего возраста и которого он любил и усердно о нем заботился, словно это был лучший друг или возлюбленная. Однажды он принёс козлёнка и отдал его леопарду живым, считая, что обеспечит того сразу и пищей и удовольствием разодрать козлёнка на куски, предполагая, что есть мертвечину он не будет. На самом деле, когда козлёнок был принесён, леопард сдерживал себя: будучи сыт, он нуждался в воздержании от пищи. То же самое было на второй день, ибо он ещё нуждался в целебном голодании. Но когда настал третий день, и голод начал разрастаться, он, как обычно, показал это звуками; при всем этом он не тронул козлёнка, который был ему другом эти два дня, и оставил в покое, хотя сожрал другого.
Люди однако предают даже своих братьев, родителей и старых друзей; такое бывает сплошь и рядом.
3. Чуть ранее я описал[199] как медведь рожает некую бесформенную плоть, а затем вылизывает её, и, так сказать, придаёт форму. Но вот о том, что я умолчал, я упомяну здесь, так как есть подходящий повод. Рожает медведица в зиму, а после этого впадает в спячку; и так как она страшится морозов и ждёт наступления весны, то никогда не выводит медвежат наружу, пока не пройдёт три месяца. Но когда она понимает, что беременна, она страшится этого как некой болезни, и поэтому ищет берлогу. (Отсюда медвежья спячка называется «берложий сезон».) Затем она входит, но не ногами, а на брюхе, тем самым стирая следы от тех, кто охотится на неё, ибо она ползёт задом наперёд. И войдя она упокаивается, и, совершенно понятно, тощает при этом; в таком состоянии она пребывает сорок дней. Аристотель однако говорит [HA 600 b 2], что медведь остаётся неподвижным и бездеятельным четырнадцать дней, а остальные дни он просто ворочается. Таким образом сорок дней она проводит без пищи: для неё достаточно лизать правую лапу. И в связи с непомерным обезвоживанием[200], её кишечник сморщивается и сжимается. Зная это, как только она встаёт, то ест растение называемое «дикий арум»[201]; и так как оно вызывает метеоризм, то оно открывает кишечник, расширяет его и делает способным принимать пищу. А когда она наестся свыше меры, она ест муравьёв и получает лёгкое опорожнение. Я и так достаточно описал, как медведь опорожняет и наполняет своё тело природными средствами, не нуждаясь, братья-люди, ни в докторах, ни в снадобьях.
200
Здесь употреблён медицинский термин colliquescence, которому в словаре дано значение «потенциал превращения в жидкость». Русского аналога я не знаю.