И это обязывает меня повторить историю, (которую я знаю по рассказам) относительно этого существа, что бы не показалось, что я не знаю о ней. Говорят, что Прометей похитил огонь, и рассказ сообщает, что Зевс разгневался и обещал тем, кто даст сведения, даровать снадобье отгоняющее старость. И вот они взяли снадобье, о котором я говорил, и погрузили на осла. Осёл шёл с ношей на спине; дело было летом, и осёл притопал к источнику, желая напиться. И вот змея, которая охраняла родник, заставляла его уйти, и тогда измученный осёл отдал в качестве платы чашу того зелья, которое он перевозил. И таким образом произошёл обмен дарами: осёл получил воду, а змея напиток, сбрасывающий старость[242], получив кроме того, как сообщает история, жажду осла.
Ну, и что? Разве я придумал легенду? Я буду это отрицать, ибо до меня это отмечал Софокл[243], трагический поэт, и Динолох, соперник Эпихарма, и Ивик из Регия, и комические поэты Аристей и Аполлофан.
52. Уж раз я пропустил рассказик относительно сообразительности слона, то найдётся кто-то, кто скажет что сделал я это по незнанию. А если эту историю действительно стоит послушать, давайте её выслушаем. Один человек, которому было поручено кормить слона, взял в привычку воровать зерно, и подкладывая снизу камешки, он делал большую часть пищи несъедобной, однако сохраняя видимость должной части меры, с тем чтобы его начальник ничего не заподозрил. Некоторое время ему это удавалось. И вот слон, наблюдая как это хитрюга варит себе кашу, взял хоботом горсть песка из под ног и швырнул в котёл, таким образом ловко отомстив за тот уход, который получал из его рук.
53. Все без исключения собаки проворны при ловле и выслеживании диких зверей; египетские собаки однако преуспели в бегстве. Так вот, хотя они боятся существ в Ниле, жажда вынуждает их пить, тогда как страх не позволяет им пить столько, сколько они хотят. По этой причине они не опускают голову и не пьют, так как боятся, что существо из глубины подкрадётся и схватит их; но они бегут вдоль кромки, лакая языком и урывая, кто-то даже определённо скажет, воруя своё питьё.
54. Я уже упоминал[244] много разных коварных уловок наземного ежа, а не морского, но один образец его хитрости я забыл упомянуть, что я сейчас и исправлю. Когда он может быть вот-вот пойман, он сворачивается, и делается неподступным; кроме того он сдерживает дыхание и остаётся неподвижным, притворившись мёртвым.
55. Вам не удастся оторвать блюдечко[245] от камней, даже если бы у вас была сила пальцев Милона[246], который хватался с такой силой и цепкостью к гранатовому дереву, что никто из противников не мог вырвать дерева из его правой руки. Всякий, кто пытается оторвать блюдечко от скалы, к которой тот прицепился, становится посмешищем для других. Во всяком случае это невозможно сделать так, как он хочет. Железная пила в конце концов отсоединяет его от скалы.
56. Похоже, что ливийцы не ограничивают себя ведением войны против своих соседей с целью торжествовать над ними, но они также ходят войной на слонов. А последние хорошо знают, что цель таких нападений не что иное, как их бивни. Те звери, у которых один бивень изуродован, становятся во фронт, остальная часть стада использует их как заслон, с тем чтобы они приняли первый удар, и чтобы остальные могли помочь силою своих неповреждённых бивней и уровнять борьбу. Возможно, они хотят убедить ливийцев и доказать им, что те рискуют жизнью ради ничтожной награды. Один из своих бивней они используют как оружие и сохраняют заострённым; другой используют в качестве мотыги, ибо им они выкапывают корни и используют как рычаг, наклоняя деревья.
57. Кажется, что пауки не только ловкие ткачи наподобие Афины Работницы и богини ткачества, но и ещё от природы они способны к геометрии[247]. Таким образом, они держатся в центре и исправляют с предельной точностью круг в границах, им очерченных, и для этого не нужен им никакой Евклид[248], ибо сидят они точно в середине и подстерегают добычу. И о них можно сказать, что они отличные ткачи и умело чинят свои паутины. И любую нить, что вам случится порвать в их умелом и тонком изделии, они снова и снова чинят и восстанавливают гармонию.
243
Софокл в Κωφοί Σάτυροι [
246
Уроженец Кротона, 6‑й в. до н. э., вошёл в поговорку из-за своей огромной силы, Завоевал шесть побед на Олимпийских и шесть на Пифийских играх в борьбе.