— Никто тебя в Новгород не звал. Возвращайся, откуда приехал. А мой князь — Ярослав Всеволодич.
— Хватайте его! — приказал Мстислав дружинникам. — И всех, кто в его избе правит пир, хватайте и везите ко мне на Городище.
Дружинники кинулись к Хоте, связали его и бросили в возок. Другие хозяйничали в избе, вязали и выкидывали во двор гостей.
Мстислав высился над копошащейся пьяной кучей, говорил с коня:
— Вот до чего вы дожили, бояре: на кладбище, в кое превратили улицы Новгорода, справляете гнусный пир. Так знайте — никому из вас не будет пощады.
Тут приволокли и бросили на снег рядом с боярами тщедушного человечка.
— А этот почему не вязан? — спросил Мстислав.
— Не боярин я, — завопил человечек, на четвереньках подползая к Мстиславову коню.
— Не боярин, так почто на пир зван?
— Гусляр я… Якимушкой меня кличут.
— Хоть и гусляр ты, а в страшную годину и тебе не место на боярском пиру.
— Не по доброй воле я, а по принуждению…
— Не слушай его, княже, — мрачно сказал с возка протрезвевший Хота. — Вели вязать, как и всех. Служит он Ярославу, а ко мне приходил с доносом на своих соседей: держатся, мол, они противной тебе стороны. Так не кинешь ли их в поруб, а мне бы отказал соседову избу…
Якимушка побледнел, задрожал, бежать хотел, но на отмороженной ноге далеко не ускачешь. Связали и его, придвинули к общей куче.
— Хорошо ты придумал, Хота, — сказал Мстислав. — Сразу всех ваших я и взял — меньше будет забот.
— Ишшо как обернется, — хмуро ответил Хота. — Новгородцы нынче худые тебе помощнички — ни одному из них и меча-то в руке не удержать, а у Ярослава большое войско.
— О том не печалуйся, — усмехнулся Мстислав. — Не одним числом города берут, а со мною святая София.
В тот же день он собрал у себя на Городище оставшихся в живых преданных ему бояр и думцев. Стал советоваться с ними, что делать дальше. Бояре были растеряны.
Князь будто по книге читал их мысли:
— Оробели, бояре?
— Да как не оробеть? — отвечали те. — Дружина твоя невелика, а больше помощи ждать неоткуда.
— Миром бы поладить…
— Уговорить Ярослава…
— В чистом поле нам его не одолеть…
— Ты бы к брату своему двоюродному Владимиру послал в Смоленск.
О брате и Мстислав подумывал и уже грамоту ему отписал и отправил со Звезданом. Но до Смоленска не рукой подать, а Ярослава жди со дня на день.
— Хорошо, — согласился князь с боярами. — Пока надумает Ярослав, и мы соберемся с силой. Давайте снаряжать посла.
Был Мстислав на подъем скор, но ежели надобилось, так и ждать умел.
Послали в Торжок священника (самого смирного выбрали), и на словах он должен был сказать Ярославу от имени новгородского князя:
— Кланяюсь тебе: мужей и гостей, коих у себя задерживаешь, отпусти, из Торжка выйди, а со мною любовь возьми.
Надежд на то, что Ярослав послушается его, было мало. Но время Мстислав выиграл. Звездан вернулся из Смоленска и сказал, что Владимир Рюрикович с ним.
Скоро возвратился и посланный в Торжок священник. Принесенные им вести были печальны: Ярослав продолжал гневаться и на мир с Мстиславом не шел. А всех задержанных у себя новгородцев велел вывести в поле, заковал в железа и отправил по своим городам. Имение и лошадей их роздал дружине.
Мстислав кликнул вече на Ярославовом дворе.
— Пойдемте искать свою братью и землю, — сказал он народу, — чтоб не был Торжок Новгородом, а Новгород — Торжком, но где святая София, там и Новгород. И в силе бог, и в мале бог да правда!
2
Весь север Руси пришел в движение.
Святослав Всеволодич осадил Мстиславов город Ржевку, где от него отбивался с сотнею воинов посадник Ярун. Новгородский князь двинулся на помощь осажденным. Святослав бежал, Мстислав занял Зубцов, и здесь, на реке Вазузе, его настиг с подмогой Владимир Рюрикович смоленский. Путь на Торжок был открыт, и нетерпеливые бояре, собравшись на совете, стали торопить Мстислава:
— Идем к Торжку, покуда Ярослав не совсем опустошил новгородскую землю.
Но у Мстислава иные были задумки. Шире и дальше своих бояр глядел он.
— И так измучили новгородцев усобицы, — сказал он. — Покуда Ярослав стоит в Торжке, пойдем к Переяславлю. Там встанет на нашу сторону Константин, а Ярослав сам не вытерпит, вылезет из своей берлоги. Да и места в Поволжье богаты хлебом — не побил их прошлогодний недород, в Торжке же брать нам нечего.
Расчет его быстро оправдался. Скоро лазутчики донесли, что Ярослав выехал с передними мужами из Торжка в Тверь, а оттуда поспешил в Переяславль.