Сергей набрал в ладошки побольше воды и плеснул её на лицо. Завинтил пробку. Неторопливо вытерся. Мне было немного жаль его. Одни боятся пауков, другие крыс, третьи змей… Похоже, наш новый знакомый обмирает от страха при слове «чума». Страшится её до визга, до дрожи в коленках, до истерики. Еще минута — и он стал бы вымывать воображаемую заразу изо рта. Теперь, наверное, до самой смерти будет курить только свои. Если, вообще, не бросит…
Быстро собрав рюкзаки, мы прошли за вчерашней тетенькой в огромный семиэтажный больничный корпус, и началось оформление по всем правилам канцелярского искусства…
Сначала был бег по кабинетам с рюкзаками, затем мы сдали их в камеру хранения и дальше уже двигались налегке. Сопровождающие нас в этих долгих странствиях медсестры сменялись настолько часто, что я вскоре уже перестал их различать.
В конце-концов мы с Геной оказались в шестиместной палате на третьем этаже, где были две свободные койки: одна — слева у окна, другая — справа у двери.
— Устраивайтесь, — сказала последняя из сопровождавших нас медсестер и убежала.
Мы переглянулись.
— Окно или дверь? — спросил я скорее по привычке.
— Окно, — тут же ответил Гена. — Будем разыгрывать?
— Нет, — я шагнул к правой койке. — Согласен на эту.
Говорили негромко, потому что на соседней со мной кровати кто-то спал, завернувшись в одеяло с головой.
В коридоре послышался шум голосов, быстро приближавшийся к нашей палате. Голоса перебивали друг друга, о чем-то горячо спорили. Судя по часто повторявшейся фамилии Дасаев, обсуждали последний матч «Спартака». Похоже, больничный люд смотрел в холле телевизор.
В палату радостно ввалились два молодых парня в пижамах с больничными штампами на воротниках, за ними — широкоплечий стройный мужчина лет тридцати в синем спортивном костюме.
— Новенькие! — радостно воскликнул он. — Будем знакомы! Я — Василий! Вася, значит. Это — Иван, а вот он — Тимур. А вас как звать-величать?
Мы представились.
Из коридора в это время раздалось дружное цоканье каблучков.
— Михалыч, — Вася подошел к спящему соседу и потряс его за плечо, — Семё-о-о-н, обход начался, просыпайся!
Из-под одеяла показалась всклокоченная голова со следами складочек от подушки на правой щеке. Руки поднялись к плечам и тут же разошлись в стороны.
— Э-э-х, как жить-то хорошо! — хриплым голосом провозгласил безусый тезка Буденного.
18
После обхода мы стали знакомиться уже по-настоящему — неторопливо и основательно, как и положено в клинике, где людям абсолютно некуда спешить.
Иван и Тимур оказались солдатами частей московского гарнизона. На Генин вопрос: почему попали в больницу, а не в госпиталь, оба только плечами пожали — начальству, мол, виднее… Иван — житель одной из саратовских деревень, искренне и простодушно «косил» от службы, стараясь задержаться в клинике как можно дольше. Тимур — уроженец солнечного Узбекистана, ко всему относился сдержанно, обратно на службу не рвался, но и в больнице остаться не стремился, похоже, ему совершенно безразлично, где находиться.
Оказалось, что Василий — бывший борец, не так давно распростившийся с любимым делом, работает грузчиком в мебельном магазине. Тоску по большому спорту глушит периодическими загулами, в результате одного из которых он здесь и оказался.
Семён Михайлович — физик, доктор наук, что всплыло во время его беседы с главврачом, работает в НИИ, названия которого он нам не сообщил, а на вопрос о специальности ответил кратко: «теоретическая физика».
Все, кроме нас с Геной, поступили с пищевыми отравлениями различной степени тяжести. Первым три недели назад доставили из части Ивана. Последним вчера вечером прибыл на «скорой» прямо с банкета Семен Михайлович.
Общую беседу прервал завтрак, потом к доктору наук заглянули жена с дочерью, и, чтобы не мешать их встрече, остальные вышли из палаты. Иван умотал смотреть телевизор, а Василий повел нас с Геной на экскурсию по территории больницы. Тимур тоже решил прогуляться. Но через некоторое время он отстал от компании в самом глухом и заброшенном углу парка. Некоторое время мы шли молча. Затем Василий решительно повернул назад.
— Каждый раз он здесь уединяется, зачем — непонятно. Любопытно, что делает?
Не знаю, зачем пошел с ним Гена, а я просто за компанию. Мы прокрались между деревьями и, выглянув из-за подстриженного кустарника, увидели своего соседа. Тимур сосредоточено метал в дощатый забор больницы черный нож с коротким широким лезвием и тонкой рукояткой. Затем он стал совершать им какие-то замысловатые движения, напоминающие то гимнастические упражнения, то танцы с оружием. Мы молча вернулись на дорожку тем же путем, что и пришли.
— Дурью мается пацан, — глубокомысленно произнес отставной борец.
И мы двинулись дальше. Когда подошли к своему корпусу, Василий сказал, что пора немного побегать. Потом двинет на спортплощадку, мол, не может он без физической нагрузки, привык за столько лет. Гена пошел с ним, а я поднялся наверх.
Семен Михайлович читал какую-то рукопись, периодически делая пометки на полях. На прикроватной тумбочке стопкой лежали журналы, самые разные — от банального «Кванта» до сборников Академии наук. Рядом стояла открытая бутылка «Боржоми».
Мне было совершенно нечего делать: взятые с собой книги прочитаны еще в экспедиции.
— Можно? — дождавшись, когда сосед прервет чтение и, отложив рукопись, возьмется за минералку, спросил я, указав на один из «Квантов».
Семен Михайлович удивленно поднял бровь.
— Ты же географ, неужели физикой интересуешься?
Это меня задело. Почему-то вспомнился Упоров. Тоже ведь доктор, тех же физматнаук, но для него я — человек, мало того — специалист, а тут…
— Да нет, буквы знакомые решил поискать. А вообще-то я метеоролог, специалист по физике атмосферы. Правда, будущий… Так — позволите?
— Да, конечно… — смутился Семён Михайлович. — Смотри, если хочешь.
Я стал перелистывать журнал. Когда-то давно, ещё в школе, он помогал готовиться к олимпиадам. Но зачем «Квант» взрослому человеку с докторской степенью?
Одна из задач была помечена галочкой. И я решил тряхнуть стариной.
«По дну реки протянут пятидесятижильный кабель, все провода — в изоляции одного цвета. Сколько раз нужно электрику переплыть в лодке реку, чтобы промаркировать каждую жилу кабеля, используя лампочку, аккумулятор и паяльник?»
Первое решение пришло сразу. Можно спаивать провода последовательно один за другим, каждый раз переезжая с берега на берег. Потом я решил вести соединение одновременно с двух сторон, но с интервалом в одно сочленение, чтобы не запутаться. Дальше число параллельных процедур росло, а количество поездок уменьшалось. Постепенно оно сократилось до семи. Но что-то в этом варианте меня не устраивало… Уж больно громоздким получился ответ, недоставало ему простоты и изящества.
Я поднял глаза от журнала. Пока решал задачу, вернулся Тимур. Он лежал на кровати и смотрел в окно. Семен Михайлович продолжал читать.
— Ну, как задачка? — спросил он, не отрываясь от рукописи. — Сколько раз через реку переплыл?
И тут меня осенило… Ведь это же так просто!
— Два раза, — бормочу внешне спокойно, хотя внутри всё буквально взрывается от счастья.
Вот так и выпархивают голыми из ванны на улицу, вопя «Эврика!!!» изумленным согражданам.
— Как два? — Семён Михайлович отложил рукопись. — У меня больше получилось.
— Это потому, что вы провода звонили только при спайке, а можно еще и при размыкании. Вот, смотрите! — я нарисовал карандашом схему на тетрадном листочке и показал соседу.
— Гм… — возразил он. — Но даже в этом случае нужно три поездки: убедиться, что первый номер на одной стороне — не пятидесятый на другой!
— А для этого его предварительно заземлить достаточно!
— Ну конечно, — Семён Михайлович обрадовался новому решению, как ребенок долгожданной игрушке. — Так всё просто! А вот тут, — достал он из стопки следующий «Квант». — Тоже есть задачка интересная, хочешь посмотреть?