— Итальянский кремовый торт, — сказал он, протягивая прозрачную пластиковую коробку передо мной. — Как предложение мира.
На протяжении пары секунд я не могла ответить, слишком слабая из-за бремени нерешительности.
Почему его мать позвонила, пока его не было? Почему я должна знать, как красива Присцилла? Разве она не могла подобрать кого-то попроще?
— Джо, ты все еще злишься на меня?
Я моргнула, уловив его серьезный взгляд. Улыбнулась, и покачала головой, слишком тронутая милым жестом, чтобы игнорировать его.
Я потянулась за тортом и рассмеялась. В углу коробки был небольшой шарик глазури.
— Ты купил с дополнительной глазурью?
Он улыбнулся.
Ты упоминала, что тебе больше нравится так. И я подумал, что без этого не будет предложения мира.
Он засунул руки в карманы пиджака и сделал шаг назад, когда я поставила торт на стол перед собой.
Черт побери, он может не вести себя все время как моя идеальная половинка? У меня было имя его очень сексуальной, одинокой и светловолосой спутницы для свидания, а он принес мне торт.
— Что я пропустил, пока меня не было? — спросил он, расстегивая пиджак и занимая место на диване напротив меня.
Шредер был в метре от меня. Я могу потянуться, и засунуть туда блокнот...
— Джо?
Я вздохнула.
Правда. Я должна сказать правду.
— Звонила твоя мама.
Его глаза расширились.
— Ты говорила с ней?
— Нет. Я сказала ей, что мне нельзя разговаривать с незнакомцами.
Он выглядел по-настоящему в ужасе.
— Серьезно, чего она хотела?
Я протянула лист из блокнота и наблюдала, как длинные пальцы обхватывали край и вырывали его у меня.
— Она хотела, чтобы я передала тебе сообщение.
Он нахмурился, пока читал мой куриный почерк, и его челюсти стиснулись. Я наблюдала за движением мышц на его лице, а затем отвернулась посмотреть в окно, желая, чтобы я никогда не отвечала на этот гребаный звонок.
— Ты записала сообщение? — спросил он, уставившись на меня с чистым изумлением.
— Каждое слово, — сказала я со спокойной улыбкой, наконец повернувшись посмотреть на него. — Похоже, в среду у тебя намечается горячее свидание.
Глава двадцать третья
Я снял пиджак от смокинга с вешалки и просунул руку в рукав. Распрямил лацканы на пиджаке, чтобы они прижимались к груди, а затем вытянул руку, чтобы вытащить запонки из небольшой кожаной коробочки. Мой отец передал их мне на четырнадцатый день рождения, и на каждой была выгравирована курсивом буква «Л». Пристегнув их, я посмотрел на свое отражение в зеркале. Мой черный галстук свободно висел на шее, оставалось только завязать «бабочку». Волосы все еще торчали во все стороны после душа. Мне нужно было уложить их, прежде чем отправиться на благотворительный вечер моей матери, но я тянул время, собираясь не спеша.
По правде сказать, я не хотел туда идти, особенно после того, как мама навязала мне пару. Сначала я хотел отказаться от мероприятия, но затем поговорил с Лореной, и она заложила первое зерно вины в моей голове.
Месяцами я не видел свою мать и не говорил с ней. Я вернулся в город, даже не сообщив ей, и теперь, несмотря на то что она знала, что я здесь, я не позаботился о том, чтобы увидеться с ней. С мамой было сложно, но я не мог хорошо себя чувствовать, зная, что мог бы стараться усерднее.
Поэтому я наклонился вперед, и завязал галстук-бабочку, решив, что мог уделить пару минут ее мероприятию по сбору средств.
От меня не убудет.
К тому времени как мне нужно было покидать отель, мое настроение не особо улучшилось. Я был раздражен, что весь вечер мне придется любезничать с гостями мероприятия, на которых мне было плевать, зная, что Джозефины не будет рядом.
Если бы у меня был выбор, я бы привел ее в качестве своей пары на вечер, но это не было хорошей идеей. Я просто разозлю свою мать, и тем более, я задолжал Джозефине немного личного пространства.
В круговороте последних недель из незнакомцев мы стали коллегами, затем друзьями и затем я слишком сильно надавил, и все испортил.
Случившееся на яхте Дина стало результатом каждой подавленной мною мысли за последние недели: каждый раз, когда я ловил себя на том, что наблюдаю за Джо во время работы; каждый раз, когда я думал, как она будет выглядеть на моей кровати.
Поцеловать ее на яхте будучи пьяным было эгоистичным поступком. Для нее это выглядело так, будто я играл с ней, как будто все это было игрой. Я не целовал ее ради развлечения. Я целовал ее, потому что чертовски сильно этого хотел, и сейчас мне придется рассмотреть реальные последствия влюбленности в свою сотрудницу.
Я зашнуровывал туфли, когда пытался решить, как лучше справиться с ситуацией с Джозефиной. Мой телефон завибрировал на столе, но я не удосужился проверить его, когда вышел за дверь несколько минут спустя.
Я вызвал лифт и провел пальцем по экрану, удивленный сообщением от Джо.
Джозефина: Забыла тебе сказать, что заказала цветы для Присциллы.
Я ощетинился от этой мысли.
Какого хрена она это сделала?
Джулиан: Ты не должна была этого делать.
Лифт прибыл, и двери открылись, когда мой телефон снова завибрировал в руке.
Джозефина: Твоя мама попросила об этом... Я не хотела попасть в неприятности.
Я нажал на кнопку первого этажа, удивленный, что она не сломалась от силы моего нажатия. У меня бы никогда не хватило смелости попросить Джозефину помочь мне приготовиться к свиданию с другой девушкой. Тем не менее, она купила гребаные цветы. Я сжал руку в кулак, пытаясь подавить гнев на свою маму и ее потребность каждый раз выходить за границы своих возможностей. Я смотрел на панель лифта, пытаясь решить, как все объяснить Джозефине, снова не поставив ее в неловкое положение.
Джулиан: Мне бы хотелось, чтобы это ты пошла со мной.
Боже, придурок. Конечно, ведь все начальники отправляют подобные сообщения своим подчиненным.
Я знал, что был неправ, и тем не менее не мог избавиться от мысли быть с Джо, быть с ней по-настоящему. Я бы отдал что угодно, чтобы идти с ней под руку на этот благотворительный вечер. Вместо этого я пойду с Присциллой.
Мне не стоило идти на поводу у мамы.
Я вырос в тех же кругах, что и Присцилла. Мы немного встречались на первом курсе колледжа, и я понял за одну неделю, насколько она поверхностна. Лак для волос, макияж и парфюм — все, что ее интересовало. Не было ничего, что притягивало меня к ней, что помогло бы мне приблизиться к ней и слушать, просто, чтобы убедиться, что слышу каждое ее слово.