– Привет! – Марков поднялся и, как всегда, протянул Вере руку.
В хитрых глазах Ильи Владимировича возник если и не восторг, то удовольствие оттого, что он видит. Но на комплимент проректор так и не расщедрился.
– Добрый вечер!
– Как добрались? – поинтересовался он.
– Хорошо.
Они сели за стол и стали смотреть друг на друга. Вера чувствовала, что должна произнести речь, раз уж вызвала уважаемого руководителя на встречу, но у нее все мысли вдруг вылетели из головы. Она заглядывала в зеленые глаза Маркова и тонула.
– Закажите что-нибудь, – усмехнулся Илья Владимирович, протягивая Вере Александровне меню.
Она взяла из его рук толстую папку и, с трудом отведя взгляд, стала листать страницы. Что за страшная магия?! Ничего подобного Вера раньше не ощущала. Да, она была счастлива когда-то с Ильнуром, но это состояние было радостным и спокойным. А сейчас присутствие Маркова заставляло ее трястись от ужаса и сходить с ума от желания.
Пытаясь скрыть свое состояние, Вера листала страницы меню, но не могла разобрать ни слова. Она подумала, что ее поведение похоже на действия обезглавленной курицы. Так иногда бывает: птице отрубают голову, а она еще какое-то время бегает по двору, суетится. Поведение профессора очень напоминало эту самую беготню.
– Выбрали? – поинтересовался Илья Владимирович пару минут спустя.
– Да, – кивнула она, судорожно припоминая название какого-нибудь распространенного блюда.
– Отлично, – он жестом подозвал официанта и посмотрел на Веру вопросительно.
– Греческий салат и вода без газа, – не проявила никакой изобретательности она.
– И мой заказ поторопите, – мельком взглянул Марков на склонившегося в полупоклоне сотрудника.
Во взгляде Ильи Владимировича читался уже не вопрос, а недоумение: пора было раскрыть предмет встречи. Но бедный язык Веры так прочно приклеился к небу, что она поняла: не сможет сейчас ничего объяснить! Ни рассказать о своей идее, ни задать единственно важный вопрос, ради которого она все это и затеяла.
– А почему вы уехали из Москвы? – только и сумела она спросить.
– Получил назначение, – взгляд Маркова стал серьезным, – а в вашем институте мне что, не рады?
– Рады, конечно! – горячо подтвердила Вера.
– В министерстве решили, что здесь я буду полезен.
– Вы вместе с семьей перебрались? – осмелела она.
– Дети уже взрослые, живут за границей, – Марков улыбнулся и добавил многозначительно: – Я один. Только официально пока не разведен.
– Я понимаю, – Вера Александровна отругала себя за бестактность и опустила глаза.
– А ваша семья? – поинтересовался Марков в ответ, сглаживая неловкость.
– У меня нет детей, – призналась она с сожалением, – а с мужем мы давно и официально в разводе.
Перешагнув через первый коммуникативный барьер, собеседники расслабились и стали общаться свободнее. Вера задавала вопросы, Илья отвечал. Он, в отличие от многих мужчин, любил поговорить. Об исследованиях, которым посвятил свою жизнь, о химии как невероятно интересной науке, о научных конференциях по всему миру, о том, что административная должность для него – вынужденная мера. «Но ничего не поделаешь, – добавил он, – если хочешь, чтобы от образования хоть что-то осталось, надо идти в управленцы. Иначе у тебя за спиной все разворуют».
– Умные люди среди рядовых не нужны, – продолжил разглагольствовать он на тему, – приветствуют только безропотных исполнителей, рабочих лошадок без собственных идей. Хотя именно в системе образования убийство талантов – самое тяжкое преступление. Мы воспитываем бесталанных студентов. Гениев некому поддержать! Да они просто не дойдут до студенческой скамьи: их погубят еще в школе – те самые недалекие учителя, которых мы тут выращиваем.
В словах, которые произносил Илья, было достаточно смысла: Вера и сама много раз размышляла об этом. Но сейчас в ее душе все равно поднялась буря протеста – слишком личную тему затронул Марков, причем безо всякого снисхождения к преподавателям института. А ведь и Вера тоже – «рабочая лошадка», и она тоже вынуждена пахать под гнетом системы. Но это не значит, что у нее нет никаких идей!
Она же видела, как за несколько лет менялись ее студенты, если ей удавалось вложить в них толику света, научить осознанному чтению и любви к литературе. Не все были готовы впитывать, это правда, но многие. И они уже не смогут остановиться в своем развитии – будут двигаться дальше: читать, постигать, размышлять.
– Так какое у вас было предложение? – без перехода спросил вдруг Илья.