— А если — ну вдруг! — мне там не понравится еще больше, чем здесь?
— Ты можешь вернуться. Только здесь ты снова станешь собой нынешней, вернешься в свое умирающее тело. Умрешь в свой срок, заново родишься, возможно, в той самой жизни, которая тебе так не понравилась, только без своей нынешней памяти, и проживешь ее… ну, как получится, так и проживешь.
Я прикрыла глаза. А, в конце концов, что мне терять?
— Ясно. Я готова. Что я должна делать?
*
— Знаешь, Лар, я как-то иначе представляла себе путешествие мечты!
Я смотрела на крестницу, и мысли в голове сталкивались друг с другом. Гарем, надо же! Такое мне и в голову не пришло, когда я думала о жизни в другом мире.
Мне! С семнадцати лет жившей самостоятельно, всегда гордившейся своей независимостью! Да, в конце концов, просто женщине из двадцать первого века — в гарем?!
— Ну, — Лариса философски пожала плечами. — Во всяком случае, сейчас ты молода и здорова.
Схватившись за голову, я плюхнулась на ближайший пуф. Чего-чего, а пуфов, кушеток и оттоманок со множеством подушек здесь было хоть отбавляй.
Лариса, недолго думая, прилегла полубоком на одну из оттоманок.
— Как ты меня нашла? — почему-то именно этот вопрос пришел в голову первым.
Крестница пожала плечами.
— Это было не так уж сложно. Дверь в мир открылась неподалеку от твоего дома. Матвей сразу пошел искать в окрестностях бордели… что?! Мы искали девицу в беде. Нужно было выяснить, не появлялись ли там недавно новенькие. Вполне вероятный “критический момент”. А я пошла расспрашивать о новых наложницах в богатых домах поблизости. И в третью очередь мы стали расспрашивать о девушках, которых совсем скоро отдадут замуж — тоже очень возможный сценарий. А окончательно я убедилась, что ты — это ты, — тут она лукаво улыбнулась, — когда ты взвилась, услышав свое полное имя.
Хм… в самом деле. Мать наградила меня именем Анжелика, и кто бы знал, как меня всегда это бесило. Звучит как “звезда сельской дискотеки”. Или это только мои личные ассоциации и тараканы в голове. Во всяком случае, я всегда представлялась просто Ликой. И даже по имени-отчеству предпочитала называть себя Ликой Романовной. Надо же, кто бы мог подумать, что и в другой жизни у меня будут похожие проблемы.
Проблемы? Ха! Вот перспектива стать чьей-то там младшей женой — это, пожалуй, проблема.
Хотя…
Я посмотрела на свои руки. Гладкая, чистая молодая кожа. Не иссушенная до прозрачности. Тонкие изящные запястья — но не худые от болезни.
Прислушалась к своему телу. Как же давно я не ощущала этой звонкой энергии, когда все тело поет, готовое двигаться и жить! Как давно я забыла, как прекрасна жизнь, когда — просто ничего не болит…
Я встала и подошла к одному из зеркал — их здесь тоже было предостаточно — чтобы придирчиво себя рассмотреть. На мне была просторная хламида в пол, какие носят внутри родного гарема девушки на выданье. Впрочем, я прекрасно помнила свое — в этой жизни — юное тело.
Лицо сердечком, большие темные глаза, опушенные длиннющими густыми черными ресницами. Четко очерченные брови вразлет, с заломом у самого кончика. Яркие алые губы, не нуждающиеся в помаде.
И волосы! Густые смоляные волосы ниже талии, сейчас — заплетенные в свободную сложную косу.
Я зачарованно подняла руку, чтобы прикоснуться к своим волосам.
…Наверное, тогда, когда увидела клочья собственных волос в руке после очередной “химии”, я осознала свою болезнь окончательно. Носить парики не хотелось. Некоторые мои знакомые по отделению гордо ходили с лысыми головами, не обращая внимания на чужие взгляды. Другие наоборот — будто питались чужой жалостью и сочувствием. А одна носила яркие разноцветные парики. Я так не смогла. Появлялась на улице только в шляпках или сложно завязанных тюрбанах на голове.
Дернула себя за выбившуюся из косы смоляную прядь. Мои волосы! Мои!
Да уж, внешность мне здесь досталась яркая. Женихи, небось, в восторге будут…
Да и плевать на них!
— Расскажи-ка мне еще раз, — не отрывая взгляда от отражения, попросила я. — Что будет, если я здесь останусь, и если я уйду.
— Если останешься — все просто: ты можешь попытаться изменить свою нынешнюю судьбу — как Нилы. Раз ты сюда попала, значит, ты можешь это сделать. Если уйдешь… с тобой все будет как было, если бы ты сюда и не приходила.
— А с Нилой? У нее останутся мои воспоминания?
— Останутся. Но… Вот скажи — сейчас ты ощущаешь себя скорее Ликой, чем Нилой, хотя помнишь обе жизни, верно?