— Отлично сработано, сынок! — Толстяк говорит с ярко выраженным южным акцентом. — Я много лет пытался уесть Маршалла, а ты справился за один вечер. Молодец, так держать! — И он разражается громовым хохотом, после чего напряжённость в комнате лопается, словно мыльный пузырь.
Женщина в сверкающем золотыми блёстками платье и с бокалом шампанского в одной руке, второй рукой обнимает Кэма за талию и слегка невнятно по причине употреблённого алкоголя произносит:
— Уж поверь мне: ты не первый парень, которого Миранда Маршалл пытается заглотить целиком. Эта девица — просто анаконда какая-то!
Кэм не может удержаться от смеха:
— Она и вправду пыталась удавить меня в кольце своих объятий.
Теперь хохочут уже все. Толстяк пожимает Кэму руку.
— Но нас ещё не представили друг другу должным образом, мистер Компри. Я Бартон Кобб, старший сенатор от Джорджии. — Он оборачивается к Роберте, у которой такой вид, будто она только что слезла с «русских горок». — Мисс Грисволд, можете рассчитывать на мою безусловную поддержку вашего проекта, а если сенатору Маршаллу это не нравится, он может засунуть своё недовольство туда, куда не проникает ничего, кроме инструмента проктолога. — Он снова гогочет.
Оглянувшись по сторонам, Кэм обнаруживает, что в библиотеку, похоже, набилось всё общество в полном составе. И каждый из гостей подходит к нему с протянутой ладонью и представляется — даже те, с кем он уже сегодня познакомился и поздоровался.
Кэм прибыл на этот приём в качестве диковинки, этакого талисмана, пикантной приправы к блюду, а превратился в гвоздь программы. К этой роли он привычен, поэтому чем больше ему уделяют внимания, тем более раскованным он становится. Чем больше прожекторов, тем меньше теней, так ведь?
Роберта тоже чувствует себя лучше всего, когда Кэм находится в центре внимания. Вьётся вокруг него, словно ночная бабочка вокруг свечи. Интересно, она имеет хоть малейшее представление, насколько ему противно всё то, за что она стоит? Самое странное, он даже толком не знает, за что же стоит Роберта, и от этого его презрение только растёт.
— Кэм. — Она доверительно берёт его под локоток и ведёт к человеку в форме, который явно сам ни к кому подходить не собирается. — Это генерал Эдвард Бодекер.
Кэм пожимает протянутую ладонь и отвешивает вежливый поклон:
— Это большая честь, сэр.
— Взаимно, — отвечает генерал. — Я как раз спрашивал мисс Грисволд, не подумываете ли вы о карьере военного.
— Я не отметаю никаких возможностей, сэр, — уклончиво отвечает Кэм. Это его любимый не-ответ.
— Отлично. Таким блестящим молодым людям, как вы, у нас нашлось бы широкое применение.
— Вот только, сэр, есть одна проблема: «таких, как я» молодых людей нет.
И генерал добродушно смеётся, отечески похлопывая Кэма по плечу.
Напряжённость, царящая в помещении ещё несколько минут назад, полностью растаяла. Похоже, Кэм правильно выбрал себе врага, потому что он вдруг обзавёлся множеством друзей.
4 • Ночной продавец
Это просто зараза, чёрная гниль, выедающая мир изнутри. Хлопатели! Проклятые хлопатели. Как собак нерезанных. Чума на их головы!
Продавцу магазина 7-Eleven на Палм-Дезерт-драйв в ночную смену нечем особенно заниматься, кроме как бесконечно раздумывать о собственной уже не молодой жизни, о современном мире, о жёлтых газетёнках, которые помимо сказок о пришельцах и призраках мёртвых знаменитостей обожают печатать репортажи об очередных терактах хлопателей. Вот вам кровища, вот размазанные кишки — всё ради того, чтобы развлечь и ублажить читателя. Там взорвали офисное здание, там подняли на воздух ресторан... Последнюю свою атаку хлопатели провели на какой-то дурацкий спортивный клуб, чтоб им пусто было! Просто завалили в здание, как к себе домой, и здрасте-пожалста — ба-бах! У бедняг, накачивающих себе там мясцо, ни единого шанса не было. Когда кругом, словно шрапнель, летают свинцовые гантели и тяжеленные диски, далеко не ушлёпаешь.
В 2:15 ночи в магазин забегает покупатель, берёт банку энергетического напитка и пакетик жвачки. Тёмная личность. Хотя опять же — кто бы ни нарисовался в 7-Eleven посреди ночи, все выглядят подозрительно; наверняка каждый мог бы о себе такого порассказать, что и слушать не захочешь.
Тёмная личность замечает таблоид, который читает продавец.
— Во психи, а? Хлопатели. И откуда они берутся на нашу голову?
— Не знаю, откуда берутся, но знаю, куда отправляются, — ворчит продавец. — Взять бы всех этих хлопателей и беглых расплётов, а заодно и дикарей, посадить в самолёт да и грохнуть об землю.
Он думал, что нашёл благодарного слушателя, но покупатель смотрит на него в потрясении:
— Так прямо и всех? Постойте-ка, а разве в озеро Солтон не упал недели две тому назад самолёт с беглыми расплётами?
— И слава Богу! Жаль, меня там не было, вот бы я полюбовался. — Наступает неловкая пауза. — С вас пять долларов шестьдесят пять центов.
Покупатель платит, но демонстративно, не сводя с продавца холодного взгляда, опускает всю сдачу в жестянку с надписью «В Фонд помощи беспризорным». «Фонд» призван помочь «дикарям» определиться в жизни, прежде чем их жалкие задницы угодят на расплетение. Ночному продавцу эта благотворительность как нож в сердце, но политика компании предписывает держать жестянку на прилавке.
Покупатель уходит, и теперь мысли продавца текут в новом направлении. Развелось сердобольных, чтоб их... С расплётами надо покруче, а эти добрячки, видите ли, не желают! Достали уже всякими исследованиями общественного мнения. «Надлежит ли нам выделить дальнейшие надцать миллиардов долларов на постройку новых заготовительных лагерей? Да или нет?» «Разрешить ли частичное расплетение и медленное поэтапное разделение? Да или нет?» Тьфу ты, даже конституционность Параграфа-17 и ту поставили под вопрос!
И поскольку мнения граждан по поводу расплетения разделились поровну, всё теперь зависит от тех 30%, у которых либо нет никакого мнения, либо не хватает смелости его высказать. «Массы-шмассы вонючие» — так называет их ночной продавец. Мозгляки, неспособные выбрать правильную сторону. Если все эти радетели за природу и защитники прав «дикарей» возьмут верх над разумными людьми, то весь законный порядок с расплетением покатится под откос, и что тогда? Что, я вас спрашиваю?!
В 2:29 в магазин заходит женщина, у которой под глазами багажа больше, чем в её битком набитом драндулете, покупает чипсы и суёт продавцу под нос разрешение от врача на пачку «Кэмела».
— На здоровье, — желает продавец, обслужив покупательницу.
— Да какое там здоровье...
Ржавый «фольксваген» выстреливает выхлопной трубой и отъезжает, изрыгая густые клубы синего дыма — завонял весь магазин. Некоторых следует расплетать хотя бы для того, чтобы защитить окружающую среду! Продавец ухмыляется: эк куда его занесло — в охрану окружающей среды! Тоже мне, ещё один радетель за природу объявился.
Становится непривычно тихо. Только сверчки сверчат, да изредка раздаётся шум проезжающего мимо автомобиля. Обычно продавец любит, когда в магазине пусто, но сегодня ночью тишина уж больно напряжённая. Интуиция у ночного продавца развилась будь здоров, и он щупает рукой под прилавком — вот он, его верный обрез, наготове. Вообще-то, оружия ему не полагается, но имеет же человек право постоять за себя в случае чего.
И вот в 3:02 в 7-Eleven откуда ни возьмись врывается целая банда «дикарей». Десятки и десятки налетают, точно саранча, гребут с полок всё подряд. Продавец тянется за ружьём, но прежде чем он успевает схватить его, ему в лицо уже смотрит дуло, потом ещё одно и ещё. В него целятся трое из этих сорвиголов.
— Руки! И чтоб я их видела! — требует одна из троицы — высоченная деваха с причёской ёжиком и мужичьими плечами. Крутая баба. Такая отшибёт башку и не задумается. И всё же продавец отвечает:
— Иди к чёрту!
Она ухмыляется:
— А ну-ка, мерзавец, будь хорошим мальчиком и делай, что тебе говорят, тогда, глядишь, сможешь и завтра торговать своими чипсами.