Выбрать главу

Перл спокойно села, словно раз и навсегда покончила с этой темой, и протянула руку за миской с зеленым горошком. Слезы ручьем текли по щекам Дженни, но она не проронила ни звука, и мать, казалось, не замечала ее.

Коди кашлянул.

— Да ведь это же было в воскресенье.

Ложка Перл застыла на полпути между миской с горошком и тарелкой. На ее лице появилось нечто вроде вежливой заинтересованности.

— Да, — подтвердила она.

— А сегодня среда.

— Да.

— Сегодня среда, черт возьми! Уже три дня прошло. Зачем вспоминать, что было в воскресенье?

Ложка Перл полетела в лицо Коди.

— Выскочка! — Перл влепила ему пощечину. — Выродок… Чудовище! — Она схватила Дженни за косу и дернула с такой силой, что девочка слетела со стула. — Дурак, балбес! — крикнула она Эзре и треснула его по голове миской с горошком. Миска уцелела, но горошек разлетелся во все стороны. Эзра пригнулся и закрыл голову руками. — Паразиты! — вопила Перл. — И почему только вы раньше все не передохли и не освободили меня? Почему я не похоронила всех вас в детстве?!

Она поднялась наверх. Дети перемыли и убрали посуду, вытерли обеденный и рабочий столы, подмели кухню. Обнаружив крошку или пятнышко, они радостно набрасывались на них с кухонным порошком «Бон-Ами». Задернули занавески на окнах, заперли заднюю дверь. На улице соседские ребята собирались играть в прятки, но голоса их были едва слышны, точно их отделяло от дома Туллов не только пространство, но и время. Так в воспоминаниях или в странных, похожих на явь снах возникают голоса и смех людей из давнего-давнего прошлого.

В конце ноября, незадолго до Дня благодарения, у них в школе появилась девочка по имени Эдит Табер. Коди, который сам не единожды переходил из школы в школу и всякий раз испытывал на собственной шкуре, что значит быть новичком, мгновенно отметил вызывающий поворот головы, с каким новенькая вошла в классную комнату. В руке у нее была папка на молнии, что никак не соответствовало школьным правилам, а поверх юбки — подумать только! — мужская рубашка навыпуск. Густые черные волосы придавали ее облику нечто цыганское, и это очень понравилось Коди. Притягивала и ее манера гордо, с презрительной миной входить в класс. Такая же одинокая, как я, думал Коди (в душе он считал себя одиноким). Поэтому после уроков он пошел следом за ней (выяснилось, что она живет всего в квартале от них), а на следующий день догнал ее и пошел рядом. Похоже, Эдит обрадовалась его обществу и болтала без умолку. Время от времени она прихватывала у горла воротник, как взрослая. Ее брат служит на флоте, сказала она, обещал привезти ей шелковое кимоно, если вернется с войны живым; Балтимор не такой уж шикарный город; а мисс Сондерс, учительница английского языка, похожа на кинозвезду Лану Тернер. Хорошо, заметила она, когда у мальчишек волосы не зализаны назад, а свободно падают на лоб, как у Коди. Он провел пятерней по волосам и сказал, что, в общем-то, не уверен, он всегда думал, что девочкам нравятся вьющиеся волосы. А Эдит ответила, что терпеть не может курчавых мальчишек. Остаток пути они молчали, иногда Коди принимался насвистывать, и единственная песенка, которая пришла ему на ум, была Эзрина «Ясеневая роща».

В среду Коди не удалось проводить Эдит: его оставили после уроков в школе; а в четверг — День благодарения, и потом до понедельника у них были каникулы.

В четверг он все утро проторчал на веранде, хотя ноябрьский день выдался сырым и холодным. Глядя в сторону улицы, на которой жила Эдит, он изо всех сил раскачивался в кресле-качалке. На пороге появилась мать, лицо ее раскраснелось от кухонного жара.