— …полезного, — добавил Эзра.
Они дружно рассмеялись.
— Кстати, если мы купим кольцо, она расстроится, что мы зря истратили деньги, — сказал Эзра. — Вряд ли она останется довольна таким подарком.
Коди терпеть не мог этого просветленного, серьезного выражения, которое иногда возникало на лице Эзры: смотрите, мол, какой я внимательный и заботливый.
— А ты бы чего хотел на рождество? — грубо спросил Коди. — Мира во всем мире?
— Чего-чего? Я хочу флейту, — сказал Эзра.
Вместе с группой военных моряков они перешли улицу на перекрестке.
— Ну так никто тебе ее не подарит, — сказал Коди.
— Знаю.
— Ты получишь шерстяную шапку с ушами и вельветовые брюки.
— Коди, — упрекнула Дженни, — ну зачем ты ему сказал…
— Да неважно, — отмахнулся Эзра.
Они обошли женщину, которая надевала ребенку варежки.
— А раньше нам дарили на рождество игрушки и конфеты. Помнишь, как весело было на прошлое рождество?
— В этом году тоже будет весело, — сказал Эзра.
— Помнишь, как мы жили в Виргинии и папа купил нам санки, а мама сказала, что это глупо, потому что там почти никогда не бывает снега. А наутро после рождества мы проснулись, а кругом — снег.
— Вот было здорово, — сказал Эзра.
— Во всем городе только у нас одних были санки, — сказала Дженни, — и Коди за деньги давал другим ребятам прокатиться. Папа научил нас, как натирать полозья, и мы залезли на самую верхушку той горы… Как она называлась? Как-то смешно…
Дженни вдруг остановилась посреди тротуара. Прохожие со всех сторон толкали их.
— Знаете… — Она запнулась. Коди и Эзра посмотрели на нее. — Он ведь к нам никогда уже не вернется, правда?
Они промолчали. А минуту спустя пошли дальше, все трое рядом. Теперь Коди ухватил за рукав и Эзру, чтобы толпа не разделила их.
Коди разбирал почту. Он отложил несколько адресованных матери конвертов, похожих на рождественские поздравления. Выбросил какой-то рекламный проспект и письмо из своей школы. Конверт с кливлендским штемпелем сунул в карман. Потом поднялся к себе в комнату и включил лампу возле кровати; дожидаясь, пока она нагреется, Коди посвистывал и смотрел в окно; но вот он дотронулся пальцем до лампочки — достаточно ли она накалилась, — обернул вокруг нее конверт и медленно сосчитал до тридцати. Распечатал конверт и вынул оттуда листок бумаги и чек.
«…говорят, что в июне 1945-го они достигнут проектной мощности, — сообщал отец. — Извини, что чек на меньшую сумму, чем я рассчитывал: у меня были некоторые…» Ничего нового, его обычное письмо. Коди сложил листок и сунул обратно в конверт — ради такого письма не стоило и стараться. Внизу хлопнула входная дверь.
— Эзра Тулл! — крикнула Перл. Стуча каблуками, она быстро поднималась по лестнице.
Коди бросил конверт в ящик комода и задвинул его.
— Эзра! — снова позвала мать.
— Его здесь нет, — отозвался Коди.
— Где он? — спросила она, запыхавшись. Ну и вид… Шляпа съехала набок, пальто снять не успела.
— Он пошел в прачечную, как ты велела.
— Что тебе об этом известно? — Мать протянула ему пачку фотографий.
Верхний снимок был сильно размыт, и Коди с трудом разобрал, что на нем. Он взял у нее всю пачку. Ах да! Это же Эзра, лежащий в беспамятстве, а вокруг — пустые бутылки. Коди улыбнулся. Он совершенно забыл об этих снимках.
— Что это значит? — спросила мать. — Я отдала проявить пленку, а когда получила фотографии, чуть не умерла от ужаса. Я просто хотела приготовить аппарат к рождеству. Думала, это старая пленка, что-нибудь летнее или торт на дне рождения Дженни… И что же я вижу? Эзра валяется — как распоследний алкоголик. Пьянь подзаборная! Неужели это правда?! Отвечай!
— Не такой он паинька, как ты думаешь, — сказал Коди.
— Но он никогда не доставлял мне огорчений.
— Знала бы ты, что он вытворяет.
Перл опустилась на кровать Коди. Потрясенная, она только и могла молча качать головой.
— Ах, Коди, ты себе не представляешь, как трудно воспитывать детей, — пожаловалась она. — Ты, наверно, считаешь, что со мной тяжело жить. Я часто срываюсь, иногда бываю ведьма ведьмой. Но если бы ты только знал… как я беспомощна. Страшно сознавать, что все, кого я люблю, зависят от меня. До смерти боюсь сделать что-нибудь не так.
Она наклонилась к нему, он подумал — за фотографиями. Но нет, она взяла его за руку. Притянула к себе и усадила рядом. Ладонь у нее была горячая и сухая.
— Наверно, я слишком часто рычу на тебя, — сказала она, — но сейчас, Коди, мне нужна твоя помощь. Кроме тебя, мне не к кому обратиться в трудную минуту. Мы с тобой гораздо больше похожи друг на друга, чем ты думаешь. Как же быть, Коди? — Она наклонилась к нему еще ближе, и Коди отпрянул. Казалось, жар струится даже из ее глаз.