— Не очень-то там сейчас весело, — заметил мой друг.
— Здесь, что ли, хорошо?
— Все лучше, чем там.
— Там город, а здесь насквозь промокший лес, не забывай этого.
…Казалось бы, совсем недавно я окончил лицей. Потом была офицерская школа в Хамина, из которой меня, правда, исключили… Может быть, оно и к лучшему?.. А тут еще я здорово опоздал из отпуска, загулял на собственной свадьбе. Вот так-то! Судили, конечно, и военно-полевой суд отобрал у меня одну нашивку. «Возьмите уж заодно и вторую, так вас и так», — не выдержал я. Отобрали и вторую. Наплевать им, что я успел отличиться во многих боях.
…Мы сидели и трепались о том о сем, и тут подошел к нам полковой интендант майор Метсякууси.
— Где у вас мусорная куча? — грозно спросил он, наступив на отбросы.
— Куча как раз под вами, господин майор, — отчеканил я.
Он тупо уставился на меня. Я, надо сказать, произвожу впечатление интеллигентного человека, и в конце концов майор расценил это как дерзость.
— Смир-р-но! Руки по швам. Запрещается выбрасывать мусор на позиции! заорал Метсякууси и принялся изучать содержимое кучи. Сначала он разворошил рукой картофельную шелуху (ну и дерьма же было внутри!), потом снял перчатки, чтобы не запачкать, и начал усердно вытаскивать все по порядку: заплесневевшую картофелину, проросшую, всю в шишках и наростах, и, наконец, полугнилую. Тут майор обрадовался, поднес ее к заблестевшим глазам и слегка ковырнул ногтем: — Ага, съедобная картошка! Вот что они вытворяют! Предупреждаю, если будете такую выбрасывать, картошки больше не получите. И зарубите это себе на носу.
— Так точно, зарубим, господин майор.
Я удивился, как он не слопал эту гниль. Поговаривали, будто майор на глазах у солдат прямо-таки пожирает отбросы, чтобы продемонстрировать их съедобность. Но сейчас, вероятно, зрителей было слишком мало, всего двое, он не стал устраивать представления и ушел.
Только мы сели снова, как заявился командир батареи Вики Сунд, самый толстый в мире артиллерийский капитан. Вечно голодный, Вики всюду неотступно ходил за интендантом. Еще бы, одна ножища нашего капитана с мое туловище! Уникальное зрелище, скажу я вам. Нас отправляли на фронт со станции Коувола, так люди просто диву дались: «Боже праведный, а таких-то зачем берут на войну? Кому понадобилось это пушечное мясо?!»
Вики только посмеивался. У него было большое имение, и каждые две недели ему присылали из дома полтелячьей туши и деревянные ящики с хлебом и картошкой. На ящиках было аккуратно выведено: «Зимнее обмундирование».
— Что вы тут прохлаждаетесь? Идите выполнять задание! — с брезгливой миной приказал Вики.
— Уже выполнили, господин капитан! — ответил я.
Но Вики не поверил. Пришлось тащиться и показывать.
— Молодцы, и в самом деле вырыли. — Вики угостил нас сигаретой и ушел.
Мы спрыгнули в мокрый окоп и, сев на рукавицы, закурили. Если бы нам не помешали, вероятно, мы так и проболтали бы здесь до самого вечера. Но вдруг появился незнакомый капитан, остроносый, смахивающий на иностранца.
— Кончил дело — гуляй смело, верно, мальчики? — Он протянул сигареты.
— Да мы уже курим.
— А вы положите за ухо, выкурите потом, — посоветовал он и бодро спросил: — Как тут у вас насчет боевого духа?
— Кончился бы наконец этот дождь и эта проклятая война, — вздохнул я.
— Артиллерист?
— Так точно, артиллерист.
— Зря жалуешься. На фронте не так уж плохо быть артиллеристом. Кстати, кто у вас командир батареи?
— Капитан Сунд.
— Не знаю такого.
— Быть не может, этакая туша!
— Все равно не знаю. Так вот, мальчики, чем баклуши бить, лучше помогите мне. Я тут недалеко ящики с гвоздями припрятал, они валялись на дороге. Зачем добру зря пропадать! Ящички-то ничейные!
— Ну что ж, годится, — согласился я.
Капитан пошел первым, и тут только обнаружилось, что сзади на поясе у него русский наган. Мы спустились по тропе вниз. Проволочное заграждение было уже готово, но в одном месте зияла большая дыра.
— Осторожнее, идите за мной, здесь мины, — предупредил капитан.
— Что он сказал? — спросил мой друг.
— Он сказал, тут мины.
— Ну и черт с ним!
— Кто не верит, может пройтись, — добавил капитан.
— Я не говорил, что не верю.
— А то попадется такой, ни за что не поверит, пока на собственной шкуре не испытает. Но в жизни-то не все можно испытать на себе, это точно.
Противоположный склон не был расчищен, мы повернули налево и пошли вдоль него.
— Ишь ты, сколько колючей проволоки, целые километры, — удивлялся мой друг. — Я думаю, не так-то просто ее сварганить.