— Почему? — поинтересовался капитан.
— Больно колючая!
— Не волнуйтесь! — усмехнулся капитан. — Проволоку делают машины.
— Еще бы, просто так, голыми руками, и не схватишь.
— Слушай, а ты у нас, оказывается, умник!
Мы все шли и шли, и лишь когда отмахали километров пять по верху гряды и по равнине, капитан объявил перекур. Он дал нам по сигаретке. Присели на корточки и закурили. Тихо было, кругом сплошь лес. И вдруг за спиной у нас прогремели выстрелы.
— Вас как зовут? — невозмутимо спросил капитан.
— Хэмелайнен.
— Вы что, из Хэме?
— Да нет, из Хельсинки.
— Так обычно и бывает, а в самом Хэме и не встретишь Хэмелайнена… Стихло, по-моему. А ты что скажешь, умник?
— Ничего.
— Тогда пойдем дальше. Вроде бы где-то тут я прятал ящики.
— Послушай, — мой напарник пнул меня в бок. — Кто он такой, а?
— Откуда мне знать?
— И зачем только нас нелегкая понесла!
— Черт, как сквозь землю провалились! Должны же быть где-то рядышком, капитан почесал в затылке. — Неужто кто-то оказался хитрее нас?!
Мы прибавили шагу.
— Смотри, у него русский наган, — шепнул мой друг.
— Да вижу я.
— А у меня и винтовки-то нет.
— Тише ты, он услышит.
Тут явственно донесся шум и треск, будто где-то впереди валили лес. И действительно, вскоре мы увидели человек двадцать, яростно работавших топорами, причем совсем незнакомых.
— Лес рубят — щепки летят, — заметил капитан. — Вы устали?
— Нет.
— Эти люди, по-видимому, совсем из другого отряда. Выходит, мы проскочили.
Повернули и пошли обратно.
— Вот увидишь, нет у него никаких ящиков.
— Тсс, помалкивай.
— В чем дело? — вмешался капитан. — Кажется, нашему умнику уже все порядком надоело. Что ж, сядем покурим.
Мы плюхнулись на мокрую землю, как в кадушку с водой.
Три ящика с гвоздями вскоре нашлись в ближних кустах, они были поставлены один на другой. Капитан вытащил средний и уселся на него.
— Что это умник такой мрачный? Неужто устал? Не верится, разве что самую малость. Такого богатыря усталость не берет.
— Не устал, — мой напарник схватил сразу два ящика, а капитан только сделал вид, что тоже собирается нести.
Мы поплелись в обратный путь. Спустились в долину и сразу же с головой пропали в густом и высоком кустарнике. Целых полчаса мы продирались сквозь него, как сквозь заросли камышей, — такая же пытка.
— Скоро уже наша дыра, — бодро сказал капитан.
Словно в ответ, со стороны проволочного заграждения застрочил автомат. Он трещал, будто игрушечный. Мы бросились на землю.
— В чем дело? Почему в нас стреляют? — удивился капитан. — Эй вы, не стреляйте!
— Кто там кричит? — спросили «кусты».
— Да Йокилехто.
Снова рвануло и шарахнуло.
— Это Йокилехто. Вы что, не слышите?
— Слышим, конечно. И откуда они только берутся?
— Что?! Да ты у меня сейчас схлопочешь за эти слова. Я капитан Йокилехто.
— Видали мы таких…
— Ну и дела, — возмутился капитан, — придется переползать на другое место.
Как только мы поползли, «кусты» угрожающе зашевелились: они умели стрелять.
— Не стреляйте, не то я прикажу открыть огонь, — рассердился капитан.
— Ишь, гады, так залегли, что и не зацепишь, — переговаривались в кустах.
— Ой, ящик выронил! — спохватился мой друг, отползая назад.
— Куда это он? — быстро спросил капитан.
— Он ящик выронил.
— Вот сумасшедший, ящик вздумал искать! Здесь же кругом мины. Только помалкивай. Вскоре показался мой друг.
— Надо же, вернулся оттуда, живой.
— Я ящик уронил.
— Да знаю. Хэмелайнен мне уже доложил. Стемнело. Мы ползли и ползли.
— А вдруг здесь мины? — занервничал мой друг.
— Без паники! Спрашивается, кто и когда мог заминировать этот кустарник?! Давайте лучше послушаем, почему-то моря совсем не слышно. А что это такое сыпучее, интересно? Ха, да это же песок. А вот и вода! Ну что ж, обыкновенная вода. Ничего страшного.
Я и не заметил, как уже стоял по грудь в ледяной воде. Волна бесцеремонно съездила мне по физиономии.
— Кто-нибудь видит зарево? — не унимался капитан. — Вот темнотища, ни зги не видно. Где же этот Ленинград, черт возьми, провалился он, что ли? Там же должно все полыхать.
— Стой! Кто идет? — спросили глухо, будто из-под земли.
— Это капитан Риббентроп! — крикнул остроносый. — Не узнаете?
— Ага, ну покажись, раз назвался, — пролаяли из подземелья. — Выходи, выходи, что же ты?