— Завтра, капитан…
— Нет, принцесса Татьяна, сегодня. Я сожалею, но это нужно сделать до того, как укол Парадокса перестанет действовать.
Глава 8
Эсро Мондрайн запутался в указателях еще до того, как попытался им следовать. Они уводили его далеко от обычной территории, занимаемой Фроппер. Его отправили бродить по бесконечным переходами спускающихся вглубь шахт, на самые глубокие основные уровни Трущоб. Так глубоко внизу, в земной коре, необходимо было постоянное охлаждение, чтобы сделать эти уровни хоть мало-мальски пригодными для жизни; и только силы эксплуатационных бригад постоянно посещали основания Трущоб. Казалось невероятным, чтобы какая-нибудь удачливая Фроппер имела офис на этой задымленной территории. Но указатели были подробными и конкретными.
Последние сто метров своего путешествия он проделал почти в полной темноте, осторожно ступая вдоль постоянно спускающегося крытого трапа. У основания темнота окружала человека и становилась непроницаемой. Мондрайн задержался, чтобы отстегнуть от своего пояса миниатюрный мигающий фонарик.
— Пожалуйста, никаких огней, — произнес мягкий голос в нескольких ярдах от него. — Возьмите мою руку, коммандор Мондрайн, и следуйте за мной.
— Вы Скриноль?
— Она самая. — Теплая толстая рука коснулась пальцев Мондрайна. Он пошел медленно, шаг за шагом, ведомый Фроппер, идущей впереди него. Наконец его подвели к сиденью, покрытому теплой бархатистой тканью.
— Садитесь сюда, коммандор. И расслабьтесь.
— Вы наверное шутите. Вы смогли бы расслабиться, будучи на моем месте? Раньше я был со многими Фроппер, но мне никогда не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Почему темнота? Мне все-таки хотелось бы немного света.
— Ваше желание понятно. Но это не очень хорошая идея. В полной темноте я работаю намного эффективнее. И при свете вы намного меньше расслабитесь.
— Меня не волнует, как ты выглядишь. Я не ожидаю увидеть перед собой победительницу конкурса красоты.
— Какая откровенность. Но здесь есть ограничения. Не каждый продукт лаборатории Игольщиков является произведением искусства в эстетическом плане.
Мондрайн вгляделся в темноту.
— Ты хочешь сказать, что ты Артефакт?
— Кажется, это я и говорю, не так ли? — Откуда-то сверху и спереди от Мондрайна раздался переливчатый смешок. — У тебя что, возникают в связи с этим трудности?
— Не знал, что Артефакты могут быть Фроппер.
— Если ты сомневаешься в моих способностях, могу направить тебя к другим, которые представят восхитительные рекомендации. И по моей предварительной оценке твоего психического состояния, Фроппер, которых ты посещал раньше, сделали для тебя не так уж много. Может ли Артефакт сделать хуже?
Мондрайн снова откинулся на спинку сидения.
— Я не могу спорить с этим. Те, с которыми я встречался раньше, не сделали для меня ничего. Но как ты можешь говорить, что оценила мое психическое состояние, если я нахожусь здесь только две минуты?
— Ты просишь меня выдать мои профессиональные тайны. Я этого делать не собираюсь. Но если ты требуешь доказательств моих слов и возможностей, я могу тебе кое-что продемонстрировать. Сядь спокойно, расслабься настолько, насколько можешь, и позволь своим мыслям бродить там, где им хочется. Я хочу установить несколько электродов. — Мондрайн ощутил холодное прикосновение ко лбу, рукам и шее. — А сейчас помолчим некоторое время.
Температура в комнате была слишком высокой для того, чтобы чувствовать себя уютно. Мондрайн сидел, основательно вспотев, и пытался последовать указаниям Фроппер и расслабиться. Это существо вполне могло быть настолько ужасным, что увидеть его было бы хуже, чем находиться в этой гнетущей и душной темноте. Его глаза должны были уже полностью привыкнуть к тьме, но он ничего не мог различить. Терял ли он время на еще один бесполезный визит к Фроппер? Должно быть, были причины, по которым Фроппер были запрещены везде, кроме Земли.
— Достаточно, — совершенно неожиданно из темноты раздался голос Скриноль. — Помни, я не могу читать твои мысли и никогда не буду на это претендовать. Но я могу читать твое тело, и оно может сказать мне о том, о чем ты думаешь, больше, чем ты готов поверить. Давай я воспроизведу тебе, к примеру, несколько самых очевидных и простых признаков. Твои зрачки несколько расширены; да, отчасти, конечно, это зависит от темноты, но не полностью. Да, я могу видеть тебя очень хорошо, хоть ты меня видеть и не можешь. Ты несколько быстрее заморгал глазами. Температура твоего тела, насколько я могу судить, на полградуса превышает свою обычную величину. Твои мышцы находятся под хорошим контролем, и хоть ты предпринимаешь сознательные попытки расслабить свои спину и плечи, они напряжены. Твой пульс участился примерно на десять или даже больше ударов по сравнению с нормой. Ладони вспотели, пот содержит больше кислых, чем калийных ионов. Рот сжат, губы слегка пересохли, слизистая носа тоже высохла, и градусный разрыв больше, чем ожидался. Часто сглатываешь, сфинктеры сжаты. В сумме: ты весьма возбужден и потрясающе себя контролируешь.
Ну, сейчас ты скажешь, что это просто изменение физического состояния. Медицинская аппаратура может рассказать о тебе ровно столько же. Но я могу сделать то, чего никогда не смогут сделать медицинские аппараты: я могу объединить все эти данные и проанализировать, что за ними скрыто. Итак, я могу догадаться — только догадаться, не больше, хотя и имею самый высокий уровень образования — о состоянии нервной системы, сопровождающемся определенными физиологическими изменениями.