Я хмыкнул, один за другим призвал ещё пару десятков светляков, пытаясь оценить размеры чёрной дряни. Края так и не увидел, из тумана получилось отвоевать кусок пять на пять метров, не больше.
Ладно, что будем делать? Выброс маны? Таким я избавлялся от туши Зверобога.
Нет, паршивая идея. Впереди бой с Вестником, потом, скорее всего — с долбаным змеекайдзю. То, что такой здоровенный змей должен сдохнуть от собственного же веса, уже толком не трогало. Фэнтези и фэнтези, я принял правила игры.
Если солью сейчас ману в ноль — смогу восстановить за счёт свободных очков характеристик. У меня их восемь, это на один раз — а потом останусь без резерва на крайний случай.
То есть, не вариант.
Что ещё? Кровавыми лезвиями бросаться? Бред же. Но… А если так?
Злое пламя!
Я зажёг на наконечнике глефы багряный огонь. Осторожно пробрался к самому краю огромной морды и, ухватившись за рог на носу, свесился ближе к барьеру.
Ткнул в черноту Клементиной — и усилил Злое пламя через пассивку Яростный натиск. ОЯ начали проседать, тут же восстанавливаясь — где-то внутри меня всё ещё сидела лютая, ледяная злоба. И уходить она никуда не собиралась, раз за разом восстанавливая мне шкалу ярости и не давая погаснуть Пламени души.
Пару секунд ничего не происходило, лишь барьер дрожал, и по нему расходились неровные круги — как на воде, от брошенного камня.
А потом чёрный глянец полыхнул, и багровое пламя стремительно распространилось, поедая дрянь. Мне даже показалось, я слышу отвратительный, высокий и отчаянный писк — правда, на самой грани слышимости. Могла просто примешаться и моя фантазия.
«Ты справился, смертный. Я знал, что поступил верно, не убив тебя сразу».
— Рад служить, Великий, — ответил я.
«Да-а-а, твоя служба не будет забыта».
Мы понеслись вперёд — с грохотом и скрежетом, сквозь туман и темноту. Позади нас непрерывно что-то рушилось, стучало, гремело… Змею было пофиг — он снова лез в мою голову:
«Истребитель никогда ни знал ни чести, ни мудрости, ни великодушия. И теперь он покусился на мои жертвы, отобрал моих Жриц. Мне нужны все силы, смертный. Все. Я выберусь из Утопии, и сам сражусь с Орилебом. А ты — послужишь этому».
Я ощутил, что мы резко начали подниматься вверх. Пара секунд — и стал виден стремительно приближающийся потолок. Блинк!
Я выскочил в воздухе у правого уголка пасти змея, глефа растворилась в белой вспышке — а я обеими руками повис на жёсткой шершавой чешуе. Ощутил, как погасла связь с Герой — ублюдок развоплотил её. Да и енотов, скорее всего, тоже. Лишь бы сложенный к ним лут не пропал.
Вверху загрохотало, я ругнулся сквозь зубы и накинул Багряную твердь. Вовремя — по спине долбануло камнем, тут же прилетело в плечо, по касательной задело голову… Сцуко!
Держался я, впрочем, мёртвой хваткой: падать в непроглядном тумане чёрт знает где, мне чертовски не хотелось.
«Умри, смертный, стань ступенькой на моём пути к освобождению Острова от тирании безумца. Жизнь вернётся сюда — а ко мне вернутся мои жертвы. Я не позволю Орилебу стать богом, и сделаю всё, чтобы стать богом самому».
Ох, а ведь ублюдка понесло. Про бога — бред это, интересно, или реальная цель Орилеба? Плевать! Будет ещё время осмыслить.
Змей понёсся уже вправо. Всё ещё хочет расплющить меня, только теперь об стену? Хрен там плавал!
Блинк!
Я телепортировался обратно на голову, выхватил Клементину…
Высвобождение!
Злое пламя!
Фантомный удар!
Ураган!
Всю эту мощь я обрушил на глаз ублюдка — и в голове разразилась целая какофония его визгов и криков. Бессвязных, истеричных:
«Смертный, не смей! Ты — пыль перед моим тысячелетним величием. Умри-умри-умри! Ты тоже предал меня, тоже оставил. Ещё один… Вы все… И Скверна — шепчет! Всегда рядом! Умри, смертный, я положу твою жизнь во благо Утопии!»
Хуже всего то, что его глаз, похоже, покрывало прозрачное сросшееся веко. Ну, нормальная тема для рептилии, чего уж. И оно оказалось чертовски прочным — мой натиск оставил всего пару ран и подпалин.
— М-мать!
Высвобождение!
Злое пламя!
Фантомный удар!
Ураган!
Я повторился, обрушивая удары в одно и то же место, в голове бушевал сходящий с ума Великий… Когда в глазу наконец появилась большая прореха — размером с вход в палатку, — наружу жидким потоком хлынула чернота.
Ничего, это мы тоже уже проходили.
Злое пламя!