Я усмехнулся: теперь план есть.
Бросил Клементину в левую руку, в правой выхватил Клык. Змей в этот момент ударил — горизонтально, хвостом. Над самой плиткой арены, поднимая целую волну из трескающихся со звоном и хрустом кристальных ежей.
— Сцук! — выругался я, но от первоначальной идеи не отказался.
Злое пламя!
Лезвие топора запылало. Тут у нас не лес, и устроить пожар мне не страшно.
Высвобождение!
Я замахнулся — и бросил Клык в кристалл, растущий из шеи левой головы, чуть выше «разветвления» исполинской туши. Выбрал его, как один из самых крупных, и удобно ко мне повёрнутых.
А теперь — Бросок!
Я взлетел вверх за миг до того, как меня накрыло волной поломанных ежей. Топор в этот миг ударил в цель. Бабах! — и кристалл на шее Привратника с синей вспышкой взорвался. Осколками посекло белую чешую — только кровища полетела в стороны.
Жалко, не глубоко…
Блинк!
Блинк!
Я появился прямо перед огромным глазом левой башки — и пылающий Злым пламенем наконечник с шипением вошёл в глазное яблоко. Глефу в череп я вогнал чуть ли не до середины древка.
Привратник заревел, дёрнул башкой. В Клементину я вцепился намертво, и меня закрутило вокруг древка — будто солнышко на турнике делаю. Только вот, мой «турник» болтался туда-сюда, взбивая змеиные мозги. Как венчик яичницу.
Не знаю сам, то ли меня сравнение рассмешило, то ли сама ситуация… А может, это нервы опять решили пошалить — но я громко заржал, продолжая крутиться на глефе, торчащей из глаза гигантского змея. И раненная башка ещё и дохнуть не хотела. Ей что, мозги вообще не нужны?
— У-у-у, сцук… — особо резкий рывок таки выдернул Клементину из глазницы, и меня подбросило высоко вверх. — … ка-а-а-а-а!
Снизу с рёвом приближалась правая башка с широко раскрытой пастью. В левую руку прыгнул Гримуар — и пасть сомкнулась вокруг меня, погружая в темноту.
Ледяная стена!
Малый Светлячок!
Я приземлился на прозрачный лёд — и светлячок с другой стороны высветил тёмный зёв глотки змея. Из языка и нёба монстра прямо в меня струями ударила горячая кровь — на поставленную мною стену гигант напоролся по-полной.
Ладно, даже такое моё положение можно использовать с пользой.
Шквал!
Злое пламя!
Пока пасть снова распахивалась, я успел к хренам отрубить огромный, как двуспальная кровать, мясистый язык, и посечь глубокими ранами нёбо. Крови хлынуло — жесть.
Едва пасть приоткрылась, я вылетел Блинком наружу. В спину ударил ветром отчаянный рёв, и меня окатило целым потоком крови. Что-то больно стукнуло по башке — кусок льда, что-ли?
Блинк!
Я выскочил из кровавого фонтана, прямо перед собой увидел растущий из белой чешуи кристалл — и вмазал по нему глефой. Через миг вспомнил, что эта дрянь так-то взрывается…
Блин!
Блинк!
Из зоны поражения я выскочил удачно — меня от бабаха закрыло телом орущего от боли змея.
Ещё два телепорта — и я на земле. Бросок — и отскакиваю от гиганта подальше. Нахрен такую акробатику, мне нужно перевести дух. И заценить заодно, как крепко я успел Привратнику насувать.
Судя по его ору — насувал за обе щёки. Даже, сука, буквально. Но у него то их четыре…
Змей бесновался. Ревел в две глотки и колотил вокруг себя многотонным хвостом. Удачно я разорвал расстояние — а то бы не приведи Ктулху зацепило. Даже странно, что плитка арены держится, а не разлетается в крошку.
Наверное, это нихрена и не плитка, а здоровенные каменные блоки.
Из правой пасти хлестала кровища. Ну, фигли, в языке вены, змей теперь может от потери крови сдохнуть. Хотя, я не могу на это надеяться — Система биологию нагибает так же успешно, как и физику.
Из перфорированной глазницы левой башки ничего уже не хлестало, и помирать с мозгом, который я так неаккуратно лоботомировал, не пыталась.
Чёрт его знает, какая у этой мрази анатомия. Учитывая размер, может быть ещё очень развитый спинной мозг — как у динозавров. А может, всё проще, и у неё в характеристиках просто заоблачная Выносливость — вот и держится.
Не пофиг ли?
Бумеранг!
Я поднял руку — и в ладонь через несколько секунд прилетел Клык. Гигант от боли забыл про меня, но вряд ли это надолго. Надо поскорее воспользоваться такой лафой!
Головы и хвост Привратника постоянно меняли своё положение, дёргались, извивались — а вот ниже разветвления участок туловища пусть и двигался туда-сюда, но двигался с примерно одной и той же амплитудой.