Над обедающими склонился официант, наполнил бокалы. Он был белый, а обедали заговорщики в лучшем французском ресторане в Кигали. Не то чтобы бывший Верховный главнокомандующий не доверял аборигенам – просто не хотел рисковать, особенно в этот решающий момент, когда требовалось заручиться военной помощью в дополнение к своим военным талантам.
– Когда-то я управлял народом, – по-прежнему гнул свое Анин. – При вашей поддержке я объявлю Стомику войну и верну все свои богатства, которые, естественно, разделю с самыми преданными друзьями.
– Не интересуюсь я революциями, – с набитым ртом промолвил не слишком влиятельный генерал. – Я – африканский патриот.
– Зачем же вы тогда согласились на встречу со мной? – возмутился Анин.
Собеседник наградил его улыбкой, в которой сквозила наивная хитрость.
– Потому, – ответил он, – что на свое маленькое жалованье я не могу позволить себе обед в таком вот ресторане.
И тут бессловесный белый официант подложил Анину кругленький счетец, после чего исчез, словно привидение.
Бывший Верховный главнокомандующий не без некоторой доли отвращения полез в свой весьма отощавший бумажник. Он-то рассчитывал, что за обед заплатит приглашенный, продемонстрировав тем самым лояльность по отношению к новому повелителю.
Счет лежал рядом с серебряным подносом, который его отчасти скрывал.
Магут Ферозе Анин без излишнего энтузиазма отодвинул поднос и под ним обнаружил небольшой кусочек картона, на котором красными чернилами было выведено: «Вы – огонь».
Наморщив гладкий, как колено, лоб, Анин перевернул карточку. На обратной стороне значились еще два слова по-английски: «Я – Огнетушитель».
– Это что еще такое? – взвыл Магут Ферозе, поднимаясь в полный рост.
Тотчас появился метрдотель. Извиняясь и кланяясь, он на безупречном французском выразил свое сочувствие Анину, а также послал на розыски дерзкого официанта, который, впрочем, обнаружен не был. Разузнать о нем тоже ничего не удалось, было установлено лишь, что он американец, нанятый на работу тем же злополучным утром.
– Как зовут дерзнувшего? – грозно осведомился Анин, когда они с не слишком влиятельным генералом выходили через черный ход, чтобы не привлекать излишнего внимания к особе последнего. Метрдотель с готовностью сообщил:
– Он представился Фьюри.
– Его следовало бы уволить за то, что он изгадил мне обед, – процедил Магут Ферозе и воинственно взмахнул тростью. – Уволить и выслать за пределы страны. Каждый африканец знает, что американцы спят и видят, чтобы я помер. Не преуспев в своих происках на территории моей родины, они перебрались сюда, в нейтральную Руанду.
Голос Анина так и звенел на высокой ноте, казалось, он вот-вот сорвется. Так что метрдотель посчитал за лучшее разорвать злополучный счет и лично вызвать бывшему Верховному главнокомандующему такси, нежели дожидаться, когда того от злости хватит удар на пороге его заведения.
Садясь в машину Магут Ферозе Анин позволил себе улыбнуться. Лучшего и в самом деле не придумаешь! За исключением, пожалуй, того, что не слишком влиятельный генерал отрекся от революционного дела. Что ж, на Африканском континенте есть и другие, раздираемые противоречиями нации. По большому счету после «холодной войны» многие африканцы испытывали трудности и находились на грани гражданской войны. Взять, к примеру, Бурунди...
По дороге в гостиницу Анин тем не менее задумался над содержанием записки. Что же, черт возьми, хотел сказать официант, передавая ему эту странную карточку?
Потом он решил, что официант – просто-напросто агент Организации Объединенных Наций и хотел его запугать. В самом деле, что им оставалось еще, коль скоро не удалось наложить на него лапу, когда он был в силе?
Через два дня Анин объявился в Бужумбуре, благополучно избежав оплаты за гостиницу в Кигали.
Когда же поздно вечером Магут Ферозе осознал, что ни один бурундийский генерал на его зов не явится, он решил обратиться к прислуге отеля.
– Так вот, – заявил он портье по телефону, – принесешь мне порцию жареной зебры со всеми прибамбасами, бутылку лучшего в гостинице вина, если оно, разумеется, французское, и обеспечишь блондинку – тоже француженку.
Блондинка явилась, благоухая французскими духами, и улыбалась Анину пока он пожирал филе из зебры.
Под совместные гиканье и смех они опустошили бутылку вина, после чего Магут Ферозе предался чувственным радостям. Вдоволь натешившись, он погрузился в глубокий сон. Ему снилась женщина, угождавшая его малейшим желаниям и прихотям, подчеркивая тем самым примат сильного пола по отношению к слабому.
Переворачиваясь во сне на живот, Анин случайно задел своим перстнем что-то твердое.
Послышался щелчок.
– Иветт?.. – в страхе прошептал он.
Лежавшее на месте блондинки нечто округлое не издало ни малейшего звука. Замерев от ужаса, Анин все же протянул руку. «Это» было холодным на ощупь и в рассеянном свете африканской луны отливало металлическим блеском!
Тотчас ударив по кнопке выключателя, Анин обнаружил у себя в постели огромный огнетушитель. Причем манометр выступал над краем одеяла, и к нему алой ленточкой была прикреплена визитная карточка. Магут Ферозе с замиранием сердца прочел: «Готовься погаснуть».
На обратной стороне стояло уже знакомое: «Огнетушитель».
Как метеор выскочив из постели, Анин позвонил управляющему.
– Ко мне в номер проникли злоумышленники! – закричал он.
Снова последовали извинения и заверения, что подобное не повторится. Минуту спустя – уже с глазу на глаз – управляющий торжественно порвал чек.
– Разумеется, можете находиться у нас, сколько вам заблагорассудится, генерал Анин. Плата будет начисляться только с полудня этого дня.
– Я требую, чтобы меня избавили от уплаты в течение двух суток! Нет, трех. Пусть для вас и ваших агентов безопасности это послужит хорошим уроком.
Управляющему ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. Репутация пятизвездочного отеля значила больше, нежели какие-то несколько тысяч долларов.
Управляющий и его свита удалились, унося с собой пресловутый огнетушитель, и тут Анин понял, что спать ему совсем расхотелось. Да, в Бужумбуре тоже небезопасно. Возможно, Дар-эс-Салам или Мапуту встретят величайшего военного гения всех времен и народов более благосклонно.
Сунувшись в туалет, он обнаружил там перепеленутую простынями чрезвычайно злобную Иветт, всем своим видом напоминавшую жертву политического террора. Развязав ее, он спросил:
– Что, черт возьми, с тобой приключилось?
– Среди ночи на меня набросился мужчина, – пожаловалась она. – Белый, весь в черном. Больше и сказать-то нечего.
– Что же ты не позвала на помощь?
– Он приставил мне к виску огромный пистолет.
– Значит, он был вооружен?!
– В жизни не видела такой страшной пушки!
Анин нахмурился.
– А почему же он не тронул меня? Ведь делать нечего было – пристрелить меня во сне.
Напяливая на себя одежду, Иветт потребовала плату за визит.
Магут Ферозе в изумлении уставился на нее.
– Ты не предупредила меня об опасности и полагаешь, я тебе еще что-то должен?! – прорычал он.
– Мне платят за любовь, а не за охрану. Получил удовольствие, вот и плати!
– Уж лучше я найму девицу, которая преуспела еще и в искусстве охраны.
– Бон шанс[2]. – Иветт вовсе не собиралась покидать номер без денег и уселась в ожидании.
Под конец Анин сдался. Отказаться платить по счету в роскошном отеле куда легче, нежели спровадить назойливую девицу. Кроме того, пора убираться из Бужумбуры подобру-поздорову. И чем скорее, тем лучше.
В Найроби при поселении в гостиницу у Анина возникли определенные трудности.