Профсоюз вскоре подал на него в суд за рукоприкладство, но Мологин сам отозвал исковое заявление, он простил глупому мальчишке эту выходку. Не дожидаясь нового собрания акционеров, на котором его должны были уволить за плохие экономические показатели, директор ушёл по собственному желанию. Новый директор, третий по счету за год, ничего не знал обо всех этих перипетиях и просто взялся вытаскивать завод из ямы. И скоро ему это удалось.
Но самое важное — Николая приняли обратно. Теперь запрещать это было некому. В отделе кадров ему тайно сделали новую трудовую книжку, в которой содержится лишь запись о приёме Мологина на работу да несколько пометок о повышении квалификации. Тридцатипятилетний стаж его по-прежнему девственно непрерывен.
И Николай снова приходит в цех раньше остальных, делает свои генеральные инспекции, передвигает что-то кран-балкой, выносит мусор, ездит в качестве грузчика на склад помимо своей основной работы. Как прежде, никто не платит ему за эти дополнительные обязанности ни копейки.
Но он всё равно счастлив.
Одно только тревожит его больше и больше с течением времени: приближающаяся пенсия; правда, тут уж ничего сделать нельзя.
Чай
Летним утром проснулся,
сижу на кухне.
Когда же остынет чай…
Нет ничего лучше и вкуснее холодного сладкого чая в жаркий день. Пил бы его сейчас и пил. Чай. Бесконечно. Пил и потел. Как киргизы.
Потеть иногда бывает приятно. Скажем, в сауне. Вот там, да. Но сейчас про чай. Тут потеешь волнами — сверху вниз, от загривка до пяток — разумеется, если чай горячий. Если пить горячий, будут приливы и отливы, волны. Как море. И солёный к тому же. Пот. Подует ветерок — хорошо, прохладно. Выпил стакана четыре — и ты на юге! Вот только для этой цели можно пить горячий чай. Весь же остальной чай должен быть холодным.
Великая это вещь — холодный чай в жару.
Сколько себя помнил, любил холодный чай. Даже зимой по утрам, хотя казалось бы, это извращение. Но горячий чай почти теряет вкус. Обжигает язык, вот и всё. Никогда не пробовали просто горячую воду? Отхлебните из чайника. А теперь можете поморщиться и выплюнуть. Вы удивлены? Правильно — гадость.
Только холодный чай имеет право на существование, да. И все знакомые к этому уже привыкли. Поил их только холодным. Многих перевоспитал, обратил в свою веру. Один, с которым давно не виделись, пришёл и сразу с порога про чайник: «Ну что, до сих пор холодный?» Помнил.
Хотя многие ценят в чае сорт вместо сладости и температуры. Но если он холодный и сладкий — какая разница. Мог отличить наш от заграничного по виду. Однако пил то, что дома из экономии заваривали, пил без претензий. Как чукча. Правда, они любят горячий, как и киргизы. Забавно. Те на юге, эти на севере, одинаково любят погорячее. В средних же широтах некоторые любят похолоднее и послаще. А отсюда — мораль: не бросайся в крайности. Будь проще, а то прослывёшь эстетом, и друзья отвернутся от тебя. Специально пил наш чай, чтобы чего не подумали.
Хотя наш чай и давит на чувство прекрасного. Наш родной грузинский, краснодарский ли — всегда жидкий, сколько его ни вари. Желтушного цвета, пахнущий утюгом. Какой-то неопрятный мусор кружится около дна — чаинки размером с бревно, мутная пыль… В этом случае пил его с отстраненным выражением лица. Но только холодный и сладкий — тогда по вкусу не отличить. А глаза можно и закрыть, если что.
Так, что у нас ещё хорошо?
Вот летом в общественном транспорте ездить. Обычно же битком всё. Молодые красивые женщины в лёгких платьях зайдут и обступят плотно. Не шевельнуться. Малейшее движение — нарушение приличий. Могут и по морде хлестануть. И правильно. Потому что нечего тут… Удивительно, как это они размахиваются в такой давке.
Хорошо, когда песни поют. Возвращаются со свадьбы и обязательно зовут всех в свидетели: вот как мы гульнули! Смотрите, нам любую песню спеть — легко! И никого не боимся! Всё можно. Затягивают «Виновата ли я» женщины. Мужики перебивают их, с помутившимися лицами орут «Степь да степь кругом!..» Хотя вокруг — люди, это же автобус, и всё битком. И весь автобус улыбается.
А если вдруг поют молодые да трезвые — им почему-то бабульки говорят: постыдились бы. Конечно, в том случае, если молодых и трезвых не больше двух. Да и то с опаской. Но всё же рискуют и говорят: постыдились бы. Странно. Ревность?
Раньше не обращал внимания, а теперь заметил. Сплошные глаза окружают нас в транспорте. Не люди, не одежды, не причёски. Глаза.