Что в голове у мерзавца заранее известно — собственная выгода! А вот что может прийти в голову порядочному человеку — та еще загадка.
— Не знаю, — равнодушно ответила я, решив отрезать этот хвост одним ударом. — Мы погрузились в шаттл и сразу улетели. Что случилось с тюрьмой и ее обитателями потом, мне неизвестно.
— Но как же… — попытался что-то вставить Карриг, но я не дала. Пикировать с нергитом было интересно, потому что мы разговаривали на одном языке, а объяснять альтруисту, что значит “здоровый эгоизм”, я не нанималась. Не интересно.
— Мне не понравилось на Кнасте, и я не собираюсь туда возвращаться, — отрезала резко. — Планирую убраться от нее подальше, и забыть ее навсегда. Вас я тащить с собой не планировала, так что скажите спасибо, что корабль оснащен медицинской капсулой. Возвращаться ради вас я тоже не стала бы.
— Дора… — выдавил доктор и замолчал. Потом уже более осмысленно осмотрелся вокруг, хотя смотреть было особо не на что. Медицинский отсек только номинально так назывался, из медицинского здесь была только капсула да шкаф с медикаментами, необходимыми для перелета и без которых на “белых” маршрутах лучше не показываться — оштрафуют. Большей частью это небольшое помещение я использовала как еще одну кладовку для вещей, которые не нужно прятать от закона.
— Я тебя услышал, — со вздохом сказал он наконец и сделал попытку выбраться из капсулы, но тело еще не до конца отошло от искусственного сна. — Не могла бы ты мне помочь?
Голос у него ровный и демонстративно вежливый. Мои слова его задели, но Карриг, очевидно, решил не тратить слова на того, кто к ним явно не прислушается. Общаться с людьми, которые ценят свое и чужое время — одно удовольствие!
— Твои вещи. — Я показала стопку одежды на полке рядом с перевязочными средствами. — Одевайся и выходи в рубку. Обсудим, что с тобой делать.
Вернулась в капитанское кресло, оставив незваного гостя одного, собраться и подумать. Я же уже все решила. Тащить с собой балласт в виде Каррига, в то время как у меня в грузовом отсеке похищенный из тюрьмы преступник, в высшей мере неразумно. Конечно, нергит был надежно заперт и предупрежден, что ближайшие сутки ему придется провести в одиночестве. Но избавиться от лишних глаз нужно было как можно скорее. Был только один вариант, как выйти из этой ситуации без потерь, и я рассчитывала, что доктор не будет артачиться.
Чужое присутствие я почувствовала раньше, чем Адрен Карриг дал о себе знать. Иногда “Оса” ощущалась как продолжение меня, даром что я не обладала способностью общаться с техникой напрямую. Но слишком много лично моего оказалось вложено в маленький и быстрый кораблик.
— Есть хочешь? — дежурно осведомилась я, прекрасно зная, что сейчас моего “пациента” слегка подташнивает, и что о еде он думать не может.
— Дора, ты отвратительный медик, — простонал он, справившись с тошнотой при взгляде на пищевой аппарат.
Я даже не обиделась. Медицина действительно не была моим профилем, хотя сейчас реплика была всего лишь попыткой съязвить. Не слишком удачной. Но я в целом была не слишком удачной попыткой, разочарованием Белого крыла.
— Поэтому и не собираюсь возвращаться обратно.
На обзорных экранах мерцала звездами Вселенная. На одну из этих светящихся точек я возлагала большие надежды.
— Итак, доктор Карриг, я предлагаю следующий выход из сложившейся ситуации. Ровно через сутки мы будем пролетать через Е-13-25, перевалочную станцию для дальнобойщиков. Там мы расстанемся. Думаю, денег у вас достаточно, чтобы долететь туда, куда вам нужно.
Звезды пульсировали на экранах, ровно светились световые датчики на панели управления. Шиндари отдыхал в грузовом отсеке и не собирался хулиганить. Неожиданно самой большой моей проблемой стал законопослушный доктор общей практики.
— Спишь сегодня в моей каюте, она же единственная. Сразу говорю, что за штурвал тебя не пущу, а ночь в кресле переживу спокойно.
— Ты не похожа на себя, Дара, — тихо сказал Карриг.
Звезды на экране насмешливо мигнули.
— Мы знакомы всего несколько дней и общались только по работе. Когда бы ты успел узнать, что для меня характерно? — возразила я.
Доктор поморщился.
— В работе как раз это и заметно.
Вспомнился Седьмой, наше общее детство, его открытый взгляд и участливый тон. И результат моей доверчивости. Если бы мне снились сны, это были бы кошмары.
— Тебе раньше очень везло с людьми. Вот и все. Я… Не белая ромашка. Что бы ты себе ни придумал.