Доктора я молча запихнула в кресло второго пилота и пристегнула. Сама устроилась в капитанском и дала команду на старт. «Оса» едва заметно завибрировала, запуская двигатели. До самого момента отстыковки я ждала, что вылет запретят, и тогда придется применять пушки. Потому что выдать Каррига и спокойно уйти не получится. Со стандартной процедурой в таких случаях я была знакома, и включала она в себя обязательный досмотр судна. И если судьба доктора меня не слишком волновала, то как объяснить беглого заключенного в трюме, придумать не могла.
6
Только когда “Оса” покинула зону влияния станции, я смогла выдохнуть. Количество непредвиденных ситуаций и неожиданных осложнений в этом деле уже превышали все разумные пределы. И дурное предчувствие нашептывало, что это еще не конец.
Я перевела взгляд на Каррига. Тот все еще пребывал в ступоре. Говорят, в первый раз убить человека сложно.
Не знаю.
Не помню.
Однако с этим надо что-то делать, потому что доктор мне нужен во вменяемом состоянии. Сейчас — особенно.
Быстро дошла до медицинского отсека и нашла нужный препарат. Аптечка укомплектовывалась по всем правилам и стандартам, так что транквилизатор у меня имелся.
Вколоть лекарство — минутное дело, дожидаться его действия тоже пришлось недолго. Взгляд доктора прояснился, он тряхнул головой и потер лицо руками.
— Дора, — негромко сказал он, глядя больными глазами. — Я убил его, да? Убил.
Я скупо кивнула. Дыра в груди от мощного боевого бластера требует срочного и высококлассного медицинского вмешательства. Третьесортная перевалочная станция такого сервиса обеспечить не могла.
— Я ведь врач, Дора, — продолжал он, едва ли осознавая, кому и что говорит. — Я должен спасать жизни, а не отнимать их.
Сразу видно, что не военный врач, а гражданский. Те хладнокровием могли сравниться с киборгами. Был у меня один такой знакомый, я до самого конца так и не смогла убедить себя, что это человек, а не имитация личности. Даже мне, тренированной в нечеловеческих условиях, было далеко до хируга Оташи, которого, кажется, не могло вывести из себя даже разрушение операционной в открытом космосе. Он бы лишь посетовал, что поддержание давления пациента здорово усложняется…
Карриг… не дотягивал.
— Это не самая большая твоя проблема.
Доктор недоуменно нахмурился. Он еще не осознал, во что вляпался.
— Ты убил разумное существо под прицелом множества камер. Уж поверь, они твое лицо зафиксировали во всех ракурсах. А галаполиции нужно будет на кого-то повесить всех собак.
— Собак? — доктор зацепился за последнюю фразу, то ли не желая, то ли не в силах осознать глубину черной дыры, в которую он влетел на третьей космической.
— Древнее выражение с Земли-Ноль. Не обращай внимания. Ты вообще понял, о чем я говорю?
— Что я в громадной черной дыре, — мрачно ответил Карриг. — Но ведь я не знал, что под видом станнера прячется такая дрянь!
— Разумеется, — я кивнула, соглашаясь. — Если сумеешь убедить в этом суд. И даже если получится, причинение смерти по неосторожности… Сколько там причитается?
Карриг замолчал. Я тоже.
— Все так плохо? — все же спросил он.
— На развитой планете вроде Эдема и прочих — не очень. Там снисходительно относятся к стрессовым ситуациям и аффектам.
— Эдем… Да. Точно. Я оттуда.
— Тем более. Наверняка найдутся знакомые, знакомые знакомых, которые смогут помочь. На родной планете выкрутиться будет легче. Да и если что, камеры заключения там не сравнятся с тюрьмами окраинных миров.
Было дело, пришлось играть роль заключенной. Ощущение, что я на курорте, не покидало до конца операции.
— По пути на Эдем нужно залететь в одно место. Тебе о нем лучше не знать и не показываться там, если хочешь когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.
Карриг спрятал лицо в ладонях и, полминуты воплощая отчаяние, с силой растер лицо и поднял на меня глаза.
— Хорошо, — решительно сказал он. — Договорились. Ты доставляешь меня на Эдем, а я в это время не мешаюсь под ногами и во всем слушаюсь. Верно?
Я кивнула. Не дурак ведь, просто типичный эдемец, привыкший к комфорту и безопасности. К жизни по закону, когда достаточно следовать правилам, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне.
Понюхав моей жизни, самый краешек ее, он теперь надолго станет клиентом психолога.