Через два дня Мирча Манека уже подъезжал к Сучаве. Он был рад поездке: она сулила смену впечатлений, хотя бы на время уводя от надоевшей работы слесаря.
Время в вагоне Манека провел спокойно. На вокзал поезд прибыл в половине десятого утра. Манека вошел в вокзальный буфет, перекусил там и, нацепив очки от солнца, отправился к Презяну. Одетый в серый элегантный костюм, с портфелем в руках и темных очках, он выглядел солидно.
Дом, где проживал Вирджил Презяну, Манека нашел быстрее, чем думал. Человек, который так интересовал его, жил в доме № 17 на улочке с маленькими, старыми одноэтажными строениями.
Дверь открыла невысокая худощавая женщина с морщинистым, сжатым ртом. Одета она была в черное старомодное платье. Посмотрев на посетителя своими бесцветными глазами женщина спросила, кто ему нужен.
- Товарищ Презяну, — ответил Манека, стараясь всем своим видом произвести впечатление культурного, воспитанного человека.
- По какому вопросу? — тон женщины по-прежнему оставался неприветливым.
- По личному.
Попросив посетителя немного подождать, женщина ушла внутрь дома. Манека терпеливо ждал. Через несколько минут женщина пригласила его войти. Еще в прихожей на Манеку пахнуло тяжелым, спертым воздухом. Все в комнатах было разбросано, словно хозяева готовились к отъезду. К тому же было полутемно.
- Прошу, что вам угодно?
Манека вздрогнул, услышав вопрос. На кушетке лежал человек. Темное одеяло закрывало его до подбородка. Он был до отвращения похож на труп, и Мирче стало неприятно.
- Я Георге Петреску, — произнес он, — преподаватель исторического факультета Бухарестского университета.
Лежавший протянул руку. Манека быстро пожал ее, ощутив какое-то нездоровое тепло.
- Эльвира, подай гостю стул, — сказал хозяин на прекрасном французском языке.
- Вы очень хорошо говорите по-французски, — улыбнулся Манека, — усаживаясь на предложенный стул.
- Ах, господин Петреску, — прошептал бывший боярин, — ушли наши времена.
Тактично поддакнув ему, «преподаватель истории» начал рассказывать о тяжелом положении нынешней интеллигенции и вообще умных людей, потом сказал, что задумал написать в свободное время небольшое историческое исследование о вкладе бояр Презяну в создание румынского государства.
- О, господин Петреску, — взволнованно завздыхал больной, — какой благородный поступок! Как мне вас благодарить? Наша семья… Рад вам служить всем, чем могу…
- О, не стоит благодарности, — ответил Манека и, не торопясь, без нажима, стал подходить к цели своего посещения.
- Видите ли, — начал он профессорским тоном, — биографии главных членов семьи Презяну мне знакомы, знакомы также многочисленные семейные документы, проникнутые духом патриотизма. Однако некоторые детали неясны. Например, в одном из документов, найденных в академии и датированных 1888 годом, я нашел упоминание об одном из ваших особняков близ Бухареста, под которым находится тайный подземный коридор. Существовал ли этот коридор в действительности или нет — мне выяснить не удалось, да это и не столь важно, но мне как ученому необходимо знать о предмете своего изыскания для будущей монографии о семье Презяну все…
- Как, вы знаете даже и такие подробности! — воскликнул обрадованный Презяну. — Тогда я без сомнения помогу вам.
Бывший боярин говорил тихо, тяжело дыша, Вскоре шпион уже знал о существовании подземного коридора и о некой тете Элеоноре, которая сорок лет назад приказала замуровать дверь, соединявшую усадьбу с подземным ходом.
- Знаете, дорогой профессор, — говорил больной, — вы мне доставили такую радость… такую огромную радость перед смертью, что я не знаю, как вас благодарить. Мне хочется подарить вам для исследования о нашей семье ряд документов и писем, принадлежавших фамилии Презяну. Вы можете использовать их.
Он позвал Эльвиру и попросил ее достать из комода пачку писем.
Выйдя на улицу, Манека чувствовал себя на вершине счастья. Его радовало и солнце, и цветущая зелень, а больше всего пакет, лежавший в портфеле.
Дома Манека начал внимательно читать пропахшие нафталином письма. «Вот я стал и преподавателем истории, — усмехнулся он, перебирая бумаги. — Да, господин Презяну, вы мне доставили большую радость перед своей смертью».
Просматривая документы, Манека наткнулся на письмо, адресованное Николае Презяну своей супруге Лючии.
«Я разговаривал с архитектором Витторио Кастенани,
— говорилось в письме, —
спрашивал его, может ли он построить такой подземный ход, какой ты хочешь. Знаешь, моя любимая, он ответил мне положительно. Коридор длиною в двести метров будет выходить на северозападную сторону усадьбы, на лужайку „Подснежник“. Помнишь, дорогая, однажды мы отдыхали на этой полянке около сухого колодца… я еще поцеловал тебя там…»
Манека несколько раз перечитал эти полустершиеся строки, написанные гусиным пером. Возбужденный, он достал из потайного ящика карту местности, где располагался «объект 112». «Двести метров на северо-запад», — и палец Манеки пополз в направлении, указанном в письме.
Шифр
Стояла прекрасная летняя ночь. Безлунное небо было усыпано звездами. В поле дул приятный ветерок. Правда, Манека не чувствовал ветерка, не видел красоты звездной ночи. Ода мысль владела им: иметь в руках чертежи, стройки. Все его будущее зависело от этого ночного подземного рейда.
- Долго еще? — нетерпеливо спрашивал он человека, шедшего в нескольких шагах впереди.
- Нет, — угрюмо отвечал тот. Это был официант, которого «Ариец» считал одним из своих самых надежных агентов.
Наконец, они подошли к опушке леса. Под легкими порывами ветра тихо шелестели листья деревьев, наполняя воздух таинственными шорохами.
- Здесь будь внимателен, — произнес официант.
Манека показалось, что его спутник говорит с ним слишком наглым тоном. «Какого дьявола он мне приказывает, — раздраженно подумал Мирча, — я должен приказывать. А, впрочем, черт с ним, пусть командует… Все равно завтра или послезавтра я буду далеко отсюда».
Они вошли в лес, и тьма поглотила их. Отвыкший быстро ходить, Манека устал. Колени его дрожали и подгибались. Вся эта обстановка напомнила шпиону ту ночь, когда его сбросили с самолета.
- Ну вот и пришли, — внезапно проговорил тем же резким тоном официант, скидывая со спины рюкзак. Манека огляделся. Острый луч карманного фонарика на мгновенье осветил давно заброшенный колодец.
- Это и есть вход, — буркнул официант, зубами пытаясь распутать узел на рюкзаке.
- Колодец? — удивился Манека, прислушиваясь к кваканью лягушек.
- Что, не нравится? — засмеялся агент. В его смехе чувствовалась явная издевка.
- Слушай, ты, кретин, — крикнул Манека, — не очень-то ехидничай! Не забывай, кто я.
- Подумаешь, какое дело, — ответил официант.
- Если поймают, все равно обоим на этом суку висеть.
Он достал из рюкзака веревку и один ее конец привязал к дереву, а другой опустил в колодец. Потом, попробовав прочность веревки, начал спускаться первым. Через минуту он дернул веревку. Это означало: «Спускайся». Манека легко скользнул вниз.
- Фантазия же была у этого идиота-боярина, — сказал он, очутившись рядом с официантом. — Интересно, он тоже по веревке лазил? Но не будем терять времени.