- Если не ошибаюсь, пахнет фасолью с чесноком, — произнес Манека, продолжая осматривать комнату.
Путевой сторож схватил со скамейки небольшой ломик и встал перед Манекой.
- Немедленно покиньте будку. Посторонним, лицам…
- Обожди, не кричи, я не посторонний. Тебе привет от Сюзанны, я ее племянник. Ну, теперь ты доволен?
В наступившей тишине слышалось только бульканье фасоли в кастрюле. Лицо сторожа побледнело.
- Доволен, — неопределенно ответил он, садясь к печке и снова помешивая свое варево, — Говори, что тебе нужно, и в следующий раз так не шути.
- В первую очередь я должен привести себя в порядок, — сбрасывая на лавку рюкзак, сказал. Манека, — а затем отправиться в Бухарест.
- Здесь тебе нечего болтаться, — ответил сторож, помешивая кашу. — Раздевайся. Тебя преследовали? — неожиданно спросил он.
- Нет, мне помог дождь.
Повесив вещи сушиться, Манека разлегся на узкой железной кровати и стал смотреть, как сторож расставляет на столе тарелки. Чувствовалось, что это человек неразговорчивый.
- Иди, закусим, — пригласил, наконец, тот, Манека не заставил себя ждать. Хозяин наполнил кружку цуйкой.
Манека ел с аппетитом. Около десяти лет не брал он в рот фасоли с чесноком, не пил цуйки. Каждый глоток этого обжигающего напитка наполнял его все большей верой в свои силы. Ему даже показалось, что самое тяжелое уже позади.
Разбитый усталостью, Манека быстро заснул и проспал более трех часов. Спал бы он и дольше, если бы хозяин не растолкал его.
- Вставай.
В одежде, высушенной и выглаженной сторожем, Манека выглядел опрятно одетым человеком. Здесь же он подготовил необходимые для дороги документы на имя Аурела Танасеску — заведующего одним из кооперативов города Арада, едущего в командировку в Бухарест.
Стоя у плиты, сторож внимательно следил за приготовлениями Манека, а когда тот кончил, протянул ему билет на поезд.
- Держи. Ближайший полустанок, как ты знаешь, отсюда в четырех километрах. Дорога до него безопасна. Советую не входить на станцию. Когда подойдет пассажирский, садись побыстрей, чтобы тебя никто не видел. И помни совет «Сюзанны»: если что случиться, ты меня не видел, и я тебя не знаю…
Манека вышел ночью и, скрытый темнотой, двинулся к полустанку.
* * *Рано утром солдат из группы прочесывания нашел недалеко от скалы, где накануне останавливался Манека, скомканную обертку от плитки шоколада. Он заметил, что там, где валялась обертка, трава была примята.
«Следы», — смекнул обрадованный своим открытием солдат и доложил об этом командиру. Тот в свою очередь известил майора Панаита. Через несколько часов Панаит и Лучиан были уже на месте и осматривали обертку, следы и прилегающие к скале окрестности.
По приказу Панаита были немедленно приведены розыскные собаки. Обнюхав траву, ищейки рванулись вперед. Они то бежали, то останавливались, уткнувшись мордами в землю, и снова рвались с поводков.
Когда собаки были недалеко от будки, Панаит предположил, что следы ведут именно сюда. И, действительно, подбежав к будке, собаки стали захлебываться от лая и рвать лапами обшивку закрытой двери. Несмотря на это, дверь открылась только после настойчивого стука.
Встревоженный сторож увидел перед собой офицеров госбезопасности.
- Ну, что скажешь, отец? — спросил его Панаит, кивая на собак.
- Сегодня ночью знаете что произошло, — быстро заговорил сторож. — Варю я мамалыгу и вдруг слышу шаги. Думаю, кто бы это мог быть? Поднимаю голову и вижу совсем чужого человека. Тогда я спрашиваю его: «Вы что здесь ищете, господин?» А он мне отвечает: я, говорит не господин, а товарищ, и я, говорит, заблудился. Был здесь на экскурсии, пошел дождь, и вот сбился с дороги. Нет, говорю, браток, со мной так не пойдет. Паспорт есть? — спрашиваю. Есть, говорит, и показывает мне. Я, значит, читаю, смотрю на фотографию, потом на него.
- Как его звали?
- Точно не помню, товарищ майор. Кажется, Василаке… Ион Василаке.
- И что он у вас еще спрашивал?
- Да ничего. Я ему показал, в какой стороне станция Григорешти.
- В котором часу это было?
- Ну, когда я варил мамалыгу? Так, примерно в девять вечера.
- Хорошо, а теперь я вас вот о чем попрошу. Напишите обо всем, что вы мне рассказали. А вы, — майор сделал знак Лучиану, — оставайтесь здесь до моего приказа.
И Панаит бросился догонять группу прочесывания.
Собаки быстро бежали по широкой железнодорожной насыпи.
На полустанке они залаяли сильнее, обежали его кругом и снова возвратились к старым следам. Стало ясно, что, дойдя до станции, шпион сел в поезд и уехал в неизвестном направлении.
«На каком же он поезде уехал?» — подумал Панаит, развертывая расписание. В течение ночи здесь проходило не более трех пассажирских поездов. Скорый, который шел в Бухарест, и встречный, тоже скорый, на полустанке не останавливались. В половине второго ночи здесь останавливался единственный пассажирский поезд, идущий на Бухарест.
Панаит решил поговорить с начальником станции. Он нашел его в маленькой комнатке с закопченными стенами. Это был пожилой человек лет шестидесяти с высоким женским голосом. Начальник заговорил первым.
- Как видите, вокзал наш не ахти. А я хочу, чтобы вокзал был по всем правилам, хотя наша станция и маленькая.
Панаит улыбнулся: железнодорожник, видимо, любил поговорить.
- Да, это видно, товарищ. Станция чистая, чувствуется, что заботятся, ничего не скажешь. А скажите, пожалуйста, — переводя разговор в нужное ему русло, спросил майор, — этой ночью вы много выдали билетов?
- Три, — охотно ответил начальник, — один взял сын Ионеску из Народного Совета, который учится в Бухаресте. Другой я продал мадам Штефанеску. Она поехала куда-то в область лечиться…
- А третий?
- Третий билет выдал до Бухареста. Взял его Костике — паренек, который работает в сельском кооперативе. Костике сказал, что его попросил один товарищ.
- Товарищ? — изумился Панаит. — Когда вы выдали билет этому Костике?
- В половине одиннадцатого вечера, если не позднее.
- Скажите, — задал последний вопрос майор, — а где можно найти Костике?
- В деревне. Отсюда не больше километра, справа от станции. Идите все время по дороге.
Костике Аврамеску, семнадцатилетнего худощавого, высокого паренька, Панаит застал за работой. Тот отпускал товары покупателям. Майор взял парня за руку и отозвал в комнатку позади магазина.
- Костике Аврамеску?
- Я, товарищ майор.
- Ты вчера вечером, часов в десять, был на станции?
- Был, покупал билет.
- Для кого?
- Для кого? — удивился юноша, вытирая задрожавшие руки фартуком. — Для знакомого… Для сторожа… А что?
- Какого сторожа? — быстро спросил Панаит, вспомнив путевого обходчика.
- Для Здренгя из будки 248. Его здешние люди все знают… — сказал взволнованный и удивленный Костике.
«Он», — мелькнуло у Панаита, и майор поспешил назад, к будке.
* * *Здренгя долго смотрел вслед уходившему Панаиту, а потом с ненавистью взглянул на Лучиана. Страх быть раскрытым все больше закрадывался в его предательскую душу. «Раз уж они пришли ко мне, — злобно размышлял он, — то отсюда доберутся до станции, а там нетрудно найти и Костике. Надо бежать».
- Слушай, отец, что ты задерживаешься? Или писать не умеешь? — настаивал Лучиан.
- Умею, как же нет… Я все напишу, — поспешно проговорил Здренгя, не сводя глаз с Лучиана. — Черт возьми! Как это он меня так обманул…