Её каркающий хохот скатился в рыдания. И Первого вновь, как на базе, захлестнул всепоглощающий страх. Слепой первобытный ужас, проникающий в каждый закоулок сознания, сжимающий ледяными клеммами виски, мелкими влажными присосками бегущий по спине, животу. «Ханни плачет? Такое возможно?» Это никак не укладывалось в его голове. Он как будто опять вернулся в свою камеру – с голубоватым светом, сочащимся сквозь прутья решётки, с тихим воем угасающего Седьмого. Первый не осознавал, что убил его, хоть больше и не был в трансе. Если он это и сделал, то из жалости, чтобы пресечь мучения. Ведь Седьмой всё равно уже был мёртв. То, что от него осталось, горело в бреду агонии. «Интересно, солдаты забрали бы его? Нет… Наверное, поступили бы также, понимая, что ему конец».
Первый вспомнил подошвы ботинок. Ноги какого-то трупа, стопы которого так неуклюже вывернулись вбок, а брюки задрались, открыв щиколотки со сползшими носками. Он зацепил их взглядом, брошенным из-под криво накинутого на голову мешка. И теперь ещё острее почувствовал смесь запахов крови и хлорки. Отчётливее ощутил, как давят на его запястья браслеты.
Металлический запах крови – его крови и крови Ханни – наполняющий тьму фургона. Пробивающийся сквозь плотную ткань чёрного мешка… Он ничуть не удивился внезапно обретённому знанию о том, как устроены замки наручников. И что застёгнуты они на нём неправильно: руки не завёрнуты за спину, а сцеплены впереди. Да и вообще, пожалуй, он мог бы разорвать стальную цепочку. Но… Рядом плакала Ханни. Ханни, от которой в её нормальном состоянии не дождёшься и слезинки… А вокруг сочилась запахами тьма. Запахом крови. Его и её… Всё это просто сводило с ума. В голове у Первого словно сорвало стоп-кран, отбросив его на много месяцев назад. А может, и на много лет.
– Ханни… – слабо позвал он, заметив в своём голосе дрожь. – Я не хотел… Ну… Мне правда жаль…
Её всхлипы вроде стали потише, но он точно сказать не сумел бы. А вскоре и тряска утихла: машина остановилась. Послышался топот ног, усиленный весом брони. Двери лязгнули, разъехавшись в стороны.
Мешок с головы сорвали. Ханни и Первого под руки выволокли из кузова. Потащили по ночному двору со слепящими пятнами света от прожекторов на снайперских вышках. Дальше – длинные коридоры, подсвеченные галогеном, их бессчётные повороты и двери с кодовыми замками. Первого вели впереди, и он всё пытался оглянуться на Ханни. Но видел лишь фигуры в броне, получая от них злые тычки.
Белая комната, режуще яркий свет хирургических ламп. В руку снова входит игла. Первый мог бы запросто справиться с людьми в белых халатах, если бы… если бы только… Его тело благодарно обмякло. Сознание покорно нырнуло в волны уютного сна.
Очнулся он в палате без окон, с мягким освещением, льющимся непонятно откуда, прикованный к медицинской койке эластичными белыми ремнями. Хотел позвать Ханни, но из горла вырывался пока только хрип. Да и куда там Ханни? Палата с койкой была явно на одного. И Первый вообще сомневался, что бывают женско-мужские палаты.
Через пару часов появился персонал. Именно персонал, без приставки «мед-». Молодые крепкие парни заходили в комнату попеременно: проверяли какие-то показания на мониторах, к которым тянулись провода от датчиков на теле Первого, даже щупали ему лоб и считали пульс. А из-под манжет их белых халатов выглядывала военная форма. И Первый решил не рыпаться. Тем более что он был отлично знаком с ремнями, которые только сильнее затягиваются от движений. Стоило пока присмотреться, понять обстановку. А уж потом думать, как быть.
Позже в комнату вошёл человек, всем своим видом и манерами напоминающий Толя. Откуда-то рядом с койкой появился металлический стул с виниловыми мягкими вставками, и мужчина на него опустился. То он чётко проявлялся в поле зрения Первого, а то словно отдалялся, размываясь, втягиваясь в зыбкую воронку желтоватой мути. И Первый решил, что он, видимо, ещё не вполне контролирует своё сознание. Человек придвинулся ближе, но когда Первый невольно рванулся приподняться, тот категоричным жестом приказал ему лежать. Он же и начал разговор.
– Как вы себя чувствуете? Приемлемо?
– Да… – тихо прохрипел парень, повернув голову к визитёру, но уже не пытаясь оторвать затылок от подголовника. – Только немного…
– Это пройдёт, – перебил его человек, будто бы и без слов хорошо зная все его ощущения. – За неимением лучшего, позвольте обращаться к вам по прозвищу. Вы ведь Первый?
– Да, – вновь согласился тот. – Где я?
– Это не важно. Я только пришёл убедиться, что вы на самом деле способны связно мыслить. Признаться, сначала я сомневался… Но я доволен услышанным. Браво. Позже вас посетят юристы. Ответите на пару вопросов.