Макс мысленно поморщился.
«Не о том».
— Расскажите о… проводниках.
— Нечего рассказывать. Мать-алкоголичка, две дочери-наркоманки. Мать, предположительно протянет год, дочери — три-четыре. Потом — всё. Автономное плавание.
Сёмин посмотрел в удивлённые глаза Максима.
— Только не спрашивай меня, откуда я это знаю!
«Ой-ёй-ёй! А дядя то не прост! Одно знание про этих тёток, гостайна, а уж кто сколько „протянет“ это же вообще…»
Полковник понял, что сболтнул лишку. Он упёр испытующий тяжёлый взгляд в Ходока и, стиснув зубы, процедил.
— Забудь.
Макс струсил, но виду не подал. Просто махнул рукой, мол, да понял я, понял.
— Тебя ТАМ сейчас начнут искать все. Искать будут жёстко. Ты когда первый раз тут оказался пять банок выбросил. Охотники их нашли и принесли мне. Но одна банка «ушла». Федеральных агентов и информаторов здесь — как собак нерезаных, понял?
— А эти? — Макс кивнул на дверь.
— За этих я ручаюсь. Но… купи машину понеприметнее, снимай номера, когда будешь переходить, не то дойдёт это куда не надо — тебя в момент загребут.
— Кстати о «купи». — Максим изобразил заинтересованность. — А мне-то, зачем всё это нужно?
Полковник «завис» на целую минуту. Что на это ответить он не знал. Ходок сидел напротив и благожелательно улыбался.
Глава 12
Новое знакомство
Выйдя из лесу все, даже извозчики, издали вздох восхищения. Вид был просто потрясающий — перед ними лежала громадная поляна, резко обрывавшаяся прямо в море. Небольшая бухта была зажата с обеих сторон громадными сопками, причём из той, что была слева, торчал высоченный скалистый утёс. Всё это великолепие густо заросло… соснами.
Лена удивлённо уставилась на мужа.
— А дубрава то где?
Дубравы не было. Они вышли не туда. Пока суд да дело, Сашка чесал репу и соображал, где же они оказались, и как это произошло, маленький караван пересёк полукилометровой ширины поле и вышел прямо к обрыву.
— Них… ни чего себе!
Свояк осторожно смотрел вниз. Под скальной стеной был широкий галечный пляж, на который с шипением лениво накатывали волны прибоя.
— Метров пятнадцать, не меньше.
Дубинин взобрался на самый большой воз и осмотрелся. Впереди лежала бухта, в лицо с моря дул солоноватый ветер, а из-за утёса доносился грохот прибоя. Поле, на котором они находились, густо поросло невероятно зелёной и свежей травой, колыхавшейся под порывами ветра. И вокруг холмы, холмы, холмы. Все заросшие соснами и, кое-где, елями. Дубами тут и не пахло. Речка, а точнее полноводный ручей, пропетляв, вывел их сюда, в аккурат между двумя сопками.
«А когда по лесу прорубались, было незаметно, что между холмами идём. Странно!»
Ручей впадал в бухту, не падая с обрыва водопадом, а проточив в камнях широкое ущелье, бурно шумел на порогах и перекатах, до боли в сердце напомнив Александру горные речки вокруг его родного города.
Саша так устал, что никаких сил на громкие речи не оставалось. Да и смеркалось уже. Вторая часть переезда заняла слишком много времени. Люди быстро разбили походный лагерь, развели костёр и, стреножив лошадей, повалились спать. А комаров тут, кстати, не было. Абсолютно.
«Я бегу, бегу, бегу. Вот, наконец, добежал. И что дальше?»
Саша никак не мог заснуть и, поворочавшись часик на надувном матраце, он перебрался к костру. В голове, словно снежная буря, роились миллионы мыслей и никак не хотели успокаиваться. Дубинин поймал себя на том, что последний месяц своей жизни он провёл как во сне. И вот он проснулся. На новом месте. В новом мире. В новой жизни. Бишкек казался чем-то нереальным, сказочным. Саша напрягся и не смог вспомнить свою квартиру, где он прожил почти всю жизнь.
«Это всё — в прошлом! Что дальше? Утром видно будет. Утро вечера мудренее».
Народная мудрость успокоила. Сашка забрался под брезентовый тент под бок к жене и заснул.
Утро принесло нерадостную новость — место оказалось занято. Разбудил всех заполошный собачий лай. Стреноженные лошади испугано ржали, а сонный народ очумело оглядывался по сторонам и соображал куда бежать и что делать. Сашка подхватил топор, ободряюще улыбнулся жене и бросился вместе с остальными мужиками к речке, откуда этот лай, собственно и доносился.
На другой стороне ущелья оказался дед. Высокий, в ватнике, с окладистой бородой и длинной суковатой палкой. Вокруг него заливались лаем три небольшие собачонки: по виду самые обыкновенные дворняжки. Постепенно возле Дубинина, стоявшего на самом краю ущелья, собрались все взрослые переселенцы и пара ребят-извозчиков. Дед цыкнул на собак и те в момент успокоились, повалившись на землю около его ног. В полной тишине, нарушаемой только шумом речки и ветра, стороны изучали друг друга. В конце концов Сашке эта молчанка надоела.