Макс судорожно, сам того не замечая, тёр ладонь о ладонь, словно пытался отряхнуть свои руки от грязи.
— А Москва то как?
— А что Москва? Стоит себе. Куда она денется?
Известие о том, что Ходок вернулся и назначил встречу на следующую пятницу, всколыхнуло всю Родину. Дубровка враз стала самым популярным местом на всём белом свете. Туда собрались все. То есть — вообще ВСЕ. Эдакий хадж к святым местам. Люди были прекрасно осведомлены и о стройке «века» и о том, почему несколько семей получили такие преференции. Многотиражка подробно обо всём рассказывала. Знали поселенцы и о том, что Ходок не сможет их вернуть назад. Что это не его, так сказать, профиль. Зато полюбопытствовать, поучаствовать в «мероприятии» хотели все. С развлечениями на Родине было, мягко говоря, не очень. Правящий триумвират схватился за головы. Дружинники Заозёрного обходили все дома, убеждая народ никуда по холоду не ходить. Бойцы Сёмина делали тоже самое, объезжая все хутора и посёлочки, а бывшие федералы с Южного просто поставили на дороге, между сопок, заставу с целью «бдить и не пущать». Не помогло. Хоть большинство и прислушалось к голосу разума и никуда не поехало, но пара сотен самых неугомонных всё же в Дубровку пришли. Не помогла и застава — её просто обошли по буеракам и ельникам. И сейчас все эти люди, да ещё сопровождение руководителей, шумели за окном возле полевой кухни. Народ весело обсуждал перспективы, громко интересуясь у аборигенов, чего бы можно было бы поиметь с Максима, отчего Дубинин нервно вздрагивал и теребил потёртый брезентовый ремень автомата.
О реакции народа он как-то не подумал.
Из дома притопал озабоченный свояк.
— Чего делать будем, Санёк? А если, — он мотнул головой на раскрасневшихся на морозе мужиков, — они попрут? И потребуют его выдать?
Дуб поскрипел зубами — пришедшие мужики к числу фермеров и прочих работяг не относились. Почти все они были из охотников и старателей. Народ тёртый, бывалый и ко всему привычный. И вооружённый, кстати говоря. Почти у каждого из пришедших имелось ружьецо. И, судя по красным рожам, все уже успели принять «для сугреву».
— Чёрт! — Сашка с надеждой оглянулся на три десятка бойцов «свиты», топтавшихся у крыльца его нового дома, где сейчас шли переговоры. — Пойду, поговорю с ними.
Не успел хозяин хутора пройти и половины пути к «гостям», как позади хлопнула дверь, «гости» заорали нечто радостно-приветственное и повалили к дому. Саня обернулся. На высоком и массивном крыльце его дома, словно на трибуне, стоял Максим. Позади него торчал Сёмин, хмуро посматривающий на живописную толпу, а в дверях маячил Кузьмин.
Толпа налетела, ароматно дыша перегаром, подхватила Дубинина и мягко понесла его назад.
«Приехали!»
— Ты видишь, — Сёмин ткнул пятернёй в пространство, — какой дом мы им построили?
Дом, конечно, впечатлял, но…
«Ой, дурак!»
Сергей Михайлович скривился, не особо скрывая свои эмоции. Полковник, со своей военной прямотой и… э… неумностью, уже откровенно «достал».
Максим отреагировал ожидаемо. Набычившись. С агрессией.
— И?
— Ты должен…
Кузьмин схватился за голову, а Шевцов сделал вид, что его тут нет.
… отработать всё это. С тебя…
— Сёмин, мне вот что интересно. Как? Как, чёрт побери, после нашей встречи меня вычислили на большой земле?
Полковник вздрогнул и непроизвольно уставился в пол.
Макс, поначалу собиравшийся устроить разборки, почему то успокоился и, удобно устроившись на лавке, с видимым сожалением смотрел на полковника.
— Сёмин, ты только что навсегда испортил наши с тобой отношения. С тобой я больше никогда не буду иметь никаких дел. Прощай.
Сказано это было очень тихо и спокойно, но, уже было собравшийся заорать в ответ, полковник запнулся и растеряно оглянулся на своих товарищей, ища у них поддержки.
«Товарищи» внимательно изучали потолок — и Кузьмин и Шевцов всё уже давно поняли. Ходок не позволит собой командовать. Не позволит ему указывать. Он, Максим, считал (и не безосновательно!) что уже отработал свой «долг» перед ними и дальше он будет жить своим умом. Его можно только попросить.
За окном поднялся гвалт.
— Что там? — Макс начисто игнорировал красного, словно помидор, Сёмина. Тот понял, что его «занесло», но что делать дальше — он не знал.
— Народ бузит, — Михалыч озабоченно посмотрел в окно, — Саша пошёл разбираться.
— Максим, ты… ВЫ куда?
Сёмин подскочил и побежал вслед за вышедшим из комнаты Максимом.
Макс стоял напротив толпы, вглядывался в их лица и не боялся. Сотни вооружённых мужчин. Бородатые, в тулупах и валенках. В непонятных лохматых шапках. Многие навеселе. Он смотрел в их лица и всё равно не боялся. Перед ним, остановившись в пяти метрах, стояли нормальные русские люди. Весь их внешний вид говорил о тяжёлой, неимоверно тяжёлой жизни, которой они живут, но глаза у этих мужиков были… живые. Умные. В них светился… нет, не ум… интеллект!