Также любая точка приземления на востоке от убежища не самая удачная в плане рельефа местности. Кругом горы. Пусть здесь они 300–600 метров высотой, но всё равно горы. Даже при условии, что весь лес сгорел, хоть пешком, хоть на бульдозере добираться проблематично.
Что на юге в сторону Новороссийска, мы не знали, но возвышенностей и там хватало.
Теоретически идеальный вариант — попасть на запад от нас. И тоже не все так просто. Не забываем, что было затопление достаточно большой территории. Ушла ли вода или район частично затоплен, сложно сказать. В последнем случае никакой бульдозер не проедет, и хорошо, если не завязнет. В общем, по всем показателям лотерея и авантюра как с нашей стороны, так и со стороны космонавта.
Весь следующий день Сан Палыч тренировался управлять бульдозером. Чувствуя себя ответственным за деда, я в защитном костюме тоже там присутствовал.
В тоннель принесли светильники, технику уже заправили и доводили до ума, старались предусмотреть все возможные варианты и проблемы.
Бульдозер Андреевич покупал какой-то из новых моделей. Хороший, мощный, современный. Кабину имел удобную. На одного человека. Действительно, зачем бульдозеристу пассажир? В защитной амуниции Сан Палыч сам с трудом втискивался, пассажира там пристроить негде.
По этой причине к кабине сзади срочно приваривали корзину. Закрыть её свинцом не было возможности. Сама корзина из листовой стали должна была дать хоть какую-то защиту, но каркасный верх укрыли полимерным материалом. На всякий случай приварили скобы, закрепили ремни. Никто ж не знал габаритов костюма космонавта. А он, по идее, после долгого пребывания в космосе толком и ходить не сможет. Для того и ремни, чтобы зафиксировать человека.
Позже я выступил в роли манекена, которому Сан Палыч помогал забраться в кабину. Вообще-то я сам забрался, но нужно учитывать, что тело космонавта, отвыкшее от гравитации, имеет ослабленные мышцы, для которого подниматься по ступенькам — серьёзная нагрузка. А его, космонавта, ещё доставать из спускательного аппарта.
— Крепим лебедку, — оценил наши потуги главный инженер.
Техники только что затылки не почесали. Вернее, почесали бы, не будь на затылках сложной системы защиты.
— Нужна ручка, чтобы я крутил и поднимал площадку, — внес предложение Сан Палыч. — А там дальше я его затолкаю в корзину.
Возились техники всю ночь, но сделали систему доставки тела в корзину позади кабины. Отпустив несколько шуток в честь первого апреля, посмотрели на то, как мы с Сан Палычем справляемся с задачей, и, удовлетворенные, пошли отдыхать.
Открывал ворота и проводил вынужденную разгерметизацию убежища Добрыня единолично примерно в шесть утра второго апреля. Правда вначале выслушал истерику со стороны Танюшки.
— Не пущу! Там радиация! Я запрещаю тебе, — встала она в проходе к лифту.
— Михаил, Виктор, сопроводите девушку в жилой коридор, — повернулся Добрыня к помощникам.
— Я запрещаю! — аж сжала кулачки раскрасневшаяся Танюшка.
— Татьяна, тему наших личных взаимоотношений разберём позже, без присутствия большого числа зрителей, — совершенно спокойным тоном ответил ей Добрыня.
— Папа, почему он меня не слушает? — обернулась Танюшка к Олегу Геннадьевичу.
— По той причине, что я вырастил из тебя эгоистичную дуру, — пожал плечами главный инженер. — Парни, справитесь? Мне не до капризов дочери, — уточнил он у охранников.
— Я вам не прощу. Я не дура! Там радиация, — продолжала выступать Танюшка.
Михаил с Виктором, не обращая внимания на её вопли, буквально унесли девушку в девятый коридор. Не в третий, где она проживала в апартаментах Добрыни, а явно к маме на воспитание.
— Всё, все на связи, — погнал нас Илья в сторону дежурки.
Олег Геннадьевич же до последнего лифта должен был сопроводить Сан Палыча и Добрыню. Дальше с дедом связь только по рации.
Запаса воды в его питьевой системе было два литра. Ещё литр какой-то жидкости с мультивитаминами и чем-то там ещё. Полноценного питания не предусматривалось. На этих запасах Сан Палыч мог продержаться снаружи порядка четырёх-пяти суток. Лучше бы ограничиться несколькими часами, но что-то прогнозировать сложно.
— Прошла расстыковка, — встретил нас в дежурке Сашка переданной Тишининым информацией.
Теперь ожидание порядка трёх часов. Плюс-минус четверть часа. От того, каков был импульс отстыковки, зависит не только направление, но и скорость движения аппарата.