На эту эскападу за всех ответил Карл Северинг. Ему предстояло стать голосом сопротивления, хотя он сам на эту роль не претендовал. В своё время Карл приложил руку к запрету Рот фронта, но сейчас он понял, что сделал в своё время серьезную ошибку. Теперь же он сказал следующее:
— Господа заговорщики! От имени министра-президента Пруссии заявляю решительный протест вашим незаконным действиям. Господин Отто Браун уполномочил меня заявить, что ваши необдуманные действия приведут страну к гражданской войне. Он находится в канцелярии и готов предпринять все необходимые действия для предотвращения антиконституционного переворота. Уполномочен заявить, что полиция Пруссии с девяти часов тридцати минут утра двадцатого июля приведена в боевую готовность. Наше правительство не подчинится вашему давлению, господин канцлер.
— На каком основании? Ваша позиция ничем не обоснована. Господин президент подписал это решение. У вас нет ничего, кроме каких-то жалких потуг сделать вид законности вашего правительства, которое не поддерживает парламент Пруссии. — нервно заметил фон Папен.
— У вашего правительства тоже с законностью и поддержкой в рейхстаге как-то не очень, господин канцлер. Это раз. Два — прошу ознакомиться с решением городского суда Берлина.
И Карл Северинг протянул фон Папену листок с решением суда. Фон Папен прочитал, и это ему не понравилось.
«Никто не может отменитьдействие статей 114, 115, 117, 118, 123, 124 и 153 Конституции Германской империи без согласия всех парламентов земель Германии. Статьи 48 (1) и (2) Конституции Рейха не могут служить для односторонней отмены вышеперечисленных законов и вводиться такое ограничение может только после согласия правительства той земли, на территории которой должны вводится ограничения. Иные действия могут квалифицироваться как государственный переворот и предательство интересов Германии, осуществляющие его должны быть немедленно арестованы».
— Бред! — заявил канцлер. — Господа, вы вынуждаете меня арестовать вас прямо здесь, в моей канцелярии по обвинению в восстании и предательстве.
— На вашем месте я бы так не спешил, господин канцлер. Отряды добровольных помощников полиции получили оружие и заняли места по боевому расписанию. Сейчас полиция и отряды добровольцев заканчивают окружение рейсканцелярии, министерства внутренних дел, военного министерства. Если мы не выйдем еще через четверть часа из канцелярии, шериф Берлина Эрнст Тельман имеет приказ мой и начальника полиции Берлина о штурме канцелярии, министерства внутренних дел и военного министерства. Полиция занимает почту, телеграф, вокзалы, министерства взяты под охрану. У меня есть приказ о вашем аресте, господа заговорщики. И он будет выполнен. Если военные части будут подняты по тревоге — гражданская война становится неизбежной. По поводу вашего смехотворного обвинения нашего правительства в невозможности сохранения порядка на основании произошедшего Кровавого воскресенья в Альтоне, то, к сожалению, могу уведомить господина канцлера, что полиция и добровольные помощники правопорядка разогнали несанкционированный митинг нацистов, применив силу. Первые выстрелы были сделаны со стороны боевиков СА. Это зафиксировано при помощи кинохроники и фотоматериалов. Кроме того, у нас взяты свидетельства десятков очевидцев, которые подтверждают правомочность наших действий. При этом у нас есть и показания бывшего начальника полиции Альтоны, Отто Эггерштедта, который свидетельствует, что министр внутренних дел фон Гайл оказывал на него давление с целью разрешения этого марша нацистов в Альтоне. Но как истинный социалист, господин Эггерштедт предпочёл подать в отставку, но не подписал провокационное прошение. Это говорит о том, что ваше правительство, фон Папен, вошло в сговор с Гитлером и его боевиками. Мы требуем вашей немедленной отставки и придаче суду по обвинению в антиконституционном перевороте.